Марксистская философия в XIX веке. Книга вторая (Развитие марксистской философии во второй половине XIX века)

Однако Лабриола отдавал себе отчет в сложности данной проблемы и, верный своему методу последовательных приближений к предмету, начинал не с позитивных определений, а с выяснения того, чем марксистская философия не является. Прежде всего важно зафиксировать ее коренное отличие ото всех предшествующих философских систем. Это отличие Лабриола видел в том, что марксистская философия не есть абсолютная система, претендующая на окончательное решение всех проблем, и в том, что она не противостоит науке, а служит как бы ее продолжением. Еще во втором очерке он писал: «Философия является, следовательно, либо общим предвосхищением тех проблем, которые науке надлежит еще конкретно разработать, либо суммированным подытоживанием и изложением в виде концепции тех результатов, которых различные науки уже достигли» [22, с. 170].

Но значит ли это, что нет качественной грани между философией и конкретными науками, что философии суждено раствориться в этих науках? Каковы собственно философские проблемы? Что нового приносит с собой марксистская философия? Над этими вопросами Лабриола размышлял в своем третьем очерке.

Здесь следует отметить, что Лабриола не занимался естественными науками и не считал себя вправе рассуждать о философских проблемах природы и мира в целом. Правда, он хорошо знал работу Энгельса «Анти-Дюринг» и рекомендовал ее в первую очередь всем изучающим марксизм. Но со своей стороны он ограничился определением философии как «общей концепции жизни и мира» [64, с. 177], а все свое внимание уделял общественным проблемам. Под историческим материализмом Лабриола понимал фактически весь марксизм, ибо включал сюда «философскую тенденцию», политэкономию и политику, направленную прежде всего на руководство рабочим движением, подчеркивая при этом органическое единство этих «аспектов» [там же, с. 182].

Здесь можно видеть и силу и определенную слабость марксистских воззрений Лабриолы. С одной стороны, сосредоточившись на общественной проблематике и стремясь вслед за Марксом и Энгельсом рассматривать ее синтетически, в единстве и взаимопереплетении различных составных частей марксизма, он сумел показать принципиальную новизну этого учения и развить некоторое его положения, избегая при этом схематизма и догматизации. С другой стороны, у него осталась определенная недоговоренность в отношении общемировоззренческих основ марксизма, и в частности в отношении диалектики как общей теории развития.

Сердцевиной исторического материализма, по мнению Лабриолы, является «философия практики», что означает необходимость идти «от жизни к мысли», от трудовой деятельности к абстрактным теориям, от потребностей и состояния их удовлетворения к «мифическо-поэтическим творениям, касающимся скрытых сил природы» [там же, с. 207 – 208]. В связи с этим Лабриола высказывал интересные мысли в отношении теории познания, ее практического и социального характера. «Всякий акт мышления, – писал Лабриола, – есть усилие, иными словами – новая работа», совершаемая по отношению к материалам «очищенного опыта» с помощью определенных методологических средств, которые опять-таки «делаются удобоупотребимыми вследствие долгого пользования» [там же, с. 206]. Определяя познание как своего рода трудовой процесс, Лабриола подчеркивал его активный характер и смыкал его с практической трудовой деятельностью и с социальным общением людей. В результате практической деятельности, изменяющей вещи, они перестают быть «жесткими объектами рассмотрения», а мысль перестает быть их «предпосылкой или предвосхищением» и «становится конкретной», поскольку конкретизируется вместе с вещами, на постижение которых она направлена [там же, с. 210].

Высказав эти и некоторые другие соображения относительно философских принципов марксизма, Лабриола поставил вопрос о возможности их выделения из конкретно-научного знания, в которое они вплетены. Он считал, что в силу неизбежного разделения труда такое выделение, по-видимому, надо допустить, но так, чтобы оно не приводило к «формальному схоластицизму, т.е. к игнорированию вещей, из которых эти принципы выводятся абстрагированием» [там же, с. 217]. Главная забота Лабриолы – не допустить превращения марксистской философии в традиционную спекулятивную систему, выводящую конкретные знания из некоего абсолютного начала. Отсюда – предлагаемое им краткое определение марксистской философии как «тенденции к монизму», тенденции формально-критической, выражающей «убеждение, что все можно мыслить как генезис, что само мыслимое есть не что иное, как генезис, и что генезис имеет приблизительный характер континуальности» [там же, с. 222]. То есть, идея монистического единства мира есть не исходное данное, а нечто такое, к чему надо стремиться, используя принцип развития и при этом не забывая другой полюс – специализацию конкретных исследований. С тенденцией к монизму связана тенденция к слиянию науки и философии, которой, однако, противостоит размышление над формами мысли, абстрагируемыми из конкретного и исследуемыми в логике и теории познания.