Марксистская философия в XIX веке. Книга вторая (Развитие марксистской философии во второй половине XIX века)

Со времени выхода «Капитала» российские либералы особенно интенсивно использовали некоторые аспекты учения Маркса об истории, истолковывая его в духе объективизма и фатализма. Взгляд Маркса на ход развития общества как естественно-исторический процесс; его доказательства объективного характера законов и тенденций капиталистического общества; мысль о том, что более развитая в промышленном отношении страна показывает другим, менее развитым, картину их будущего и мысль о том, что, когда общество напало на след естественного закона своего движения, оно не может ни обойти, ни устранить предстоящие естественные фазы развития, что оно может только ускорить и облегчить муки родов нового строя – все эти идеи либерально-буржуазные теоретики пытались в той или иной форме приспособить к своему мировоззрению.

Довольно узки пределы, в которых в России вплоть до начала 80-х годов был понят и воспринят исторический материализм. И все-таки значение этого процесса нельзя недооценивать. Не без влияния марксизма в русской экономической и социологической мысли постепенно упрочивались идеи об определяющей роли экономического строя общества, экономического фактора в истории, производительных сил, техники, положения о зависимости политической, правовой и иных надстроек от экономического базиса, об объективном характере общественного развития, о неизбежности закономерной смены одной стадии общественного развития другой.

Не следует, конечно, и преувеличивать масштабы влияния исторического материализма на домарксистскую русскую мысль. П.Б. Аксельрод вспоминает, что по прочтении «Капитала» философско-историческая основа великого труда Маркса осталась для него скрытой [4, с. 88]. Народник С.Ф. Ковалик еще более категоричен: «…экономическим материализмом и вопросами историософии семидесятники, читавшие только 1-й том „Капитала“, мало занимались. Широко распространилось лишь чисто экономическое учение Маркса о трудовой ценности и взгляды его на отношения между трудом и капиталом» [23, с. 5 – 6]. Влияние марксизма не меняет того общего обстоятельства, что в целом у народников «не было твердой теории о методе в общественной науке…» [3, т. 1, с. 285].

На рубеже 70 – 80-х годов в процессе распространения марксизма в России наметились попытки подойти к более полному и более адекватному воспроизведению социологической теории Маркса, попытки, свидетельствовавшие об известном выходе из рамок представлений об историческом материализме как просто учении об основополагающей роли экономики.

По смыслу, который придавал экономическому материализму Ткачев, Маркс нашел как бы всеобщий философско-исторический, общесоциологический закон, который объясняет все прошлое, настоящее и будущее человеческого общества из одного принципа, одного «экономического первоначала». В ходе дискуссии, возникшей в связи с выходом в свет русского перевода 1 тома «Капитала», И.И. Кауфман высказал, однако, мысль о том, что Маркса интересуют не какой-либо один всеобщий философско-исторический или социологический закон, а специфические законы, действующие в пределах отдельных общественных формаций, что общий ход истории затронут Марксом лишь постольку, поскольку он изучает процесс возникновения, развития и гибели общественных организмов, процесс перехода от одной общественной формации к другой. На эту особенность исторического материализма в той или иной степени обратили внимание, кроме Кауфмана, также Н.И. Зибер, А.И. Чупров и некоторые другие русские ученые. Такое истолкование социологии Маркса не выходило, разумеется, за рамки «экономического материализма», но сравнительно с ткачевским истолкованием оно все же более адекватно схватывало Марксову постановку вопроса об общественно-экономических формациях и его трактовку соотношения общих и специфических законов в материалистическом понимании истории в отличие от абстрактных «философий истории» и социологических учений об обществе «вообще».