Мармион

Около этого времени огромный пир устроили в Линкольншире, куда съехалось множество джентльменов и леди; и одна из этих леди привезла с собой воинский шлем с очень красивым золотым гребнем. Привезла она его Уильяму Мармиону с письмом и предписанием от ее госпожи, что ему надлежит отправиться в самое опасное место Англии и там сделать так, чтобы шлем был замечен и прославлен. И отправился он в Норем, куда через четыре дня явился Филип Мурбей, капитан Берика, и было в его отряде сорок вооруженных мужчин, цвет бойцов на шотландской границе.

Узнав об этом, Томас Грей, капитан Норема, привел свой гарнизон и выстроил перед стеной замка, а позади шел Уильям, богато снаряженный, весь сверкая золотом, и красовался на нем шлем, подарок его леди.

Тогда Томас Грей сказал Мармиону:

— Сэр рыцарь, ты пришел сюда, чтобы прославить свой шлем: оседлай же своего коня и поезжай, как подобает мужчине, на врагов своих, которые здесь близко, и да покинет меня Бог, если я не выручу твое тело живым или мертвым, а иначе я сам за это погибну.

После чего тот взял коня и поскакал в самую гущу врагов, а они накинули на него путы и сбросили с седла наземь.

Тогда Томас Грей со всем своим гарнизоном кинулся на шотландцев, и стали они врагов рубить и так сильно ранили их и их лошадей, что те были разбиты, а Мармион, сильно пострадавший, вернулся в седло и вместе с Греем долго преследовал шотландцев. Взяли пятьдесят дорогих лошадей, и женщины Норема привели их к пешим слугам, чтобы те присоединились к погоне».

X

И клич герольдов прозвучал...

(Строфа 12)

«Слава, слава»[255] — это был клич, которым герольды и услужающие замка имели обыкновение отвечать на щедрые подарки, полученные от рыцарей. Стюарт из Лорна приводит балладу, в которой скупость Иакова V[256] и его придворных сатирически изображается при помощи иронического рефрена:

Слава, слава господам!
Слава новогодним дням.
Одарив надменным взором
Нас, король крадется вором,
Шиллинг — два ли кинет нам...
Слава, слава господам!
Слава новогодним дням!

Герольды, как и менестрели, принадлежали к тем, кому позволялось притязать на щедрость рыцарей. Герольды вели хронику их подвигов и, как в приведенном тексте, объявляли об этих подвигах громогласно при каждом подходящем случае.

В Берике, Нореме и других значительных пограничных крепостях обычно жили герольды, неколебимая репутация которых делала их единственными людьми, кого можно было с полной уверенностью отправить по необходимым дипломатическим поручениям. Об этом упоминается в строфе 21.

XI

Навстречу сам лорд Хэрон встал,
Сэр Хью, барон Твайзелл...

(Строфа 13)

Если бы точность имела какое-нибудь значение в вымышленном повествовании, имя этого кастеллана должно было быть Уильям, ибо Уильям Хэрон Форд был мужем знаменитой леди Форд, чьи роковые чары, как говорят, весьма дорого обошлись Иакову IV.[257] Более того, упомянутый Уильям Хэрон был в предполагаемый период узником в Шотландии, когда его выдал шотландцам Генрих VIII[258] за участие в убийстве сэра Роберта Кера из Сессфорда.[259] Жена Хэрона, о которой в тексте говорится, что она живет при шотландском дворе, на самом деле обитала в собственном замке в Форде (см. любопытную «Генеалогию рода Хэрон» сэра Ричарда Хэрона).

XII

И грубый бард, рванув струну,
Опять запел про старину:
«Как жестокие Тирволлы и Ридли сыны...»

(Строфа 13)

Эта старая нортумбрийская баллада[260] была записана в исполнении восьмидесятилетней женщины, матери рудокопа из Элстон-Мура; записал ее служащий местного свинцового рудника, который сообщил текст моему другу и корреспонденту Р. Сэртису,[261] эсквайру, из Мэйнфорта. По словам старухи, она не слышала эту балладу много лет, но, когда была девчонкой, ее, бывало, распевали по случаям общего веселья, «до того, что крыша звенела».

Чтобы сохранить эти небезынтересные, хотя неприхотливые стихи, я помещаю их здесь. Комический оборот, приданный в них побоищу, выражает дикое и беспорядочное состояние общества, в котором убийство было не только делом обычным, но в отдельных случаях считалось крайне удачной шуткой. Построение этой баллады напоминает «Драку в Сьюпорте».[262] Здесь такие же неправильные строфы и беспорядочный припев.