Мародеры

Первая зацепка у следствия появилась, когда в декабре 2011 года Корнелиус Гурлитт неожиданно продал на аукционе «Лемперц» в Кёльне картину Макса Бекмана «Укротитель львов». Картина ушла с молотка за 864 000 евро. Выяснилось, что эта продажа — результат сделки с наследниками немецкого арт-дилера еврейского происхождения Альфреда Флехтхайма. В 1934 году его вынудили продать «Укротителя» — и покупателем выступил не кто иной, как Хильдебранд Гурлитт. Теперь его сын Корнелиус заключил соглашение с наследниками, которые многие годы разыскивали картину. Деньги от продажи Гурлитт и наследники поделили между собой.

28 февраля 2012 года полиция и представители налоговой службы явились с обыском в квартиру номер пять по адресу Артур-Кутшер-плац, 1. Огромная трехсотметровая квартира Гурлитта была буквально завалена произведениями искусства и при этом крайне запущена: всюду валялся мусор, просроченные консервы и пустые пакеты из-под сока. Картины, покрытые пятидесятилетним слоем пыли, оказались тем не менее в хорошем состоянии. Чтобы вывезти изъятое при обыске, понадобилось три дня. Эту поразительную находку власти решили пока сохранить в тайне: было понятно, что речь идет об экономической и дипломатической бомбе.

* * *

Корнелиус Гурлитт происходил из семьи с глубокими культурными корнями. Его прадед по отцовской линии, Луис Гурлитт, родился в датском Гольштейне и был известным в XIX веке пейзажистом, а брат Луиса, Корнелиус Гурлитт, — еще более известным композитором. Сын Луиса Гурлитта, которого тоже звали Корнелиус, был историком искусств и специалистом по барокко, написавшим ряд новаторских работ в этой области.

Неудивительно, что его дети тоже посвятили себя изящным искусствам. Дочь Корнелия стала художником-экспрессионистом, сын Виллибальд — музыковедом, а второй сын Хильдебранд — историком искусства, критиком и куратором.

Хильдебранд Гурлитт начал свою карьеру в Музее короля Альберта в Цвиккау на востоке Германии и быстро вошел в прогрессивную и склонную к экспериментам художественную элиту Веймарской республики. В 1926 году вместе с членом группы «Мост» Максом Пехштейном Гурлитт организовал одну из выставок экспрессионистской живописи. После этого он сделал несколько персональных выставок модернистов — Кэте Кольвиц, Эмиля Нольде и Эриха Хеккеля. Он привлек дизайнеров из школы Баухаус для реконструкции музея. Тогда же Гурлитт начал собирать и собственную коллекцию: приобрел работы Франца Марка, Кандинского и Кирхнера.

Гурлитт не только выставлял ведущих модернистов своего времени — он был знаком со всеми и дружил со многими. Он женился на балерине Хелене Ханке, ученице хореографа и пионера экспрессионистского танца Мэри Вигман.

Но перспективы Хильдебранда Гурлитта в Германии конца 20-х становились все менее радужными. Центральная пресса хорошо отзывалась о его модернистских выставках, но отклики в местных газетах были далеко не столь хвалебными. Как и повсюду в Германии, местные националисты становились все более активными. Они добились увольнения Гурлитта, и в 1930 году ему пришлось оставить свою должность в Музее короля Альберта.

Гурлитт переехал из провинциального Цвиккау в более космополитичный Гамбург, где возглавил местный кунстферайн (Kunstverein in Hamburg) — художественное объединение, занимающееся поддержкой и продвижением современного искусства. В 1933 году, сразу после прихода нацистов к власти, очередная выставка в кунстферайне была закрыта полицией, а Гурлитт снова оказался без работы. Через два года ситуация еще больше осложнилась: согласно только что принятым Нюрнбергским расовым законам, Гурлитт теперь считался евреем (еврейкой была его бабушка, Элизабет Гурлитт).

Как и у многих других немцев с «неправильным» происхождением и склонностью к «дегенеративному» искусству, у Хильдебранда Гурлитта теперь было два выхода — бежать или приспособиться. Он выбрал последнее и открыл в Гамбурге художественную галерею, которая специализировалась на традиционалистском искусстве.

В этот момент на художественном рынке Германии кипела судорожная активность. Тысячи немецких евреев в отчаянии продавали картины, чтобы найти средства на отъезд из страны и, главное, уплату высокого эмиграционного налога. Другими словами, это были хорошие времена для арт-дилеров, не обремененных излишней щепетильностью, — и Хильдебранд Гурлитт оказался одним из них. К тому времени он успел обзавестись хорошими связями, причем не только в Германии, но и за границей.

Попытка Гурлитта приспособиться себя оправдала. Более того, вместе с Карлом Габерштоком он вошел в комиссию, созданную Геббельсом и призванную определить, как наилучшим образом избавиться от искусства, конфискованного у немецких музеев в 1937 году.