Мародеры

В общем, тот факт, что коллекция Гурлитта нашлась у его сына, меня не удивил. Неудивительно и то, что ее нашли в Мюнхене. Именно здесь после войны предпочитали селиться пособники нацистов, имевшие отношение к миру искусства. В большинстве своем они так и продолжали заниматься своей профессиональной деятельностью. Кто-то торговал похищенными ценностями, припрятанными во время войны. Многие даже вернули себе работы, конфискованные союзниками. В Мюнхене проживал и Хильдебранд Гурлитт, и другие ключевые фигуры, такие как Карл Габершток, Бруно Лозе, Вальтер Хофер, Герман Фосс и Эрнст Бюхнер.

Черный рынок искусства, процветавший в Южной Германии после войны, опирался на ось Мюнхен — Швейцария. Этот рынок процветает и в наши дни. Через Швейцарию с ее либеральными законами и традицией банковской тайны искусство с сомнительным провенансом могло без труда выходить на мировой рынок частных коллекций и исчезать.

В этих сделках участвовали даже очень уважаемые арт-дилеры, такие как Роман Норберт Кеттерер. После войны Кеттерер помогал реабилитировать экспрессионизм, оклеветанный нацистами. Кеттерер, к примеру, занимался наследием Эрнста Людвига Кирхнера и участвовал в основании музея художника в Давосе. При этом, как мы помним, именно в галерее Кеттерера в Лугано директор стокгольмского Музея современного искусства Понтус Хюльтен в 1960-е годы приобрел картину Эмиля Нольде «Цветочный сад в Утенварфе».

Поэтому и неудивительно, что, когда Корнелиуса Гурлитта задержали во время рутинной проверки на швейцарской границе с 9000 евро наличными — это была прибыль от очередной продажи картин, — на поверхность скоро всплыла и его мюнхенская коллекция. Как выяснилось, он регулярно продавал работы в нейтральной альпийской стране, по хорошо разработанному маршруту. Отец и сын Гурлитты действовали не в одиночку, они были всего лишь одной из ячеек в сети арт-дилеров, которые спустя многие годы после войны продолжали обогащаться на искусстве, похищенном нацистами.

Поражало другое — размеры и качество собрания Гурлитта. Более 1300 картин, в том числе такие, находка которых, вероятно, изменит ситуацию на мировом рынке искусства. Любой музей в мире мечтал бы о такой коллекции, и в то же время эти картины достойны отдельного музея. В квартире Гурлитта был собран цвет модернизма начала ХХ века — Пикассо, Матисс, Шагал, Отто Дикс, Франц Марк, Эрнст Людвиг Кирхнер, Оскар Кокошка, Пауль Клее, Эмиль Нольде. Были и работы великих художников XIX — начала ХХ века — Курбе, Ренуара, Теодора Руссо, Тулуз-Лотрека и Мунка, а также старые мастера — Делакруа, Дюрер и Каналетто.

Про некоторые работы было известно, из каких коллекций они происходят — например, «Женский портрет» Матисса некогда принадлежал Полю Розенбергу. Но прошлое большинства произведений не столь прозрачно. Многие картины попали к Гурлитту после масштабной музейной чистки «дегенеративного» искусства 1937 года.

Как же Гурлитту удавалось так долго, не вызывая подозрений, прятать такую большую и незаурядную коллекцию? Отчасти дело в его скрытности. Он был человеком, который не привлекал к себе внимания и всю жизнь оставался как бы не замеченным окружающими. Попался он почти случайно.

22 сентября 2010 года, завершив в Берне очередную сделку по продаже очередной картины, Корнелиус Гурлитт сел в поезд ЕС197 Цюрих — Мюнхен. Пожилой, хорошо одетый и вполне респектабельный пассажир вызвал тем не менее подозрения у таможенников, осматривавших поезд на границе: как им показалось, Гурлитт очень уж нервничал. При личном досмотре у него был обнаружен конверт, в котором лежало 9000 евро — как писал журнал Focus, совершенно новыми пятисотенными купюрами. Ничего незаконного в этом не было, декларированию подлежали лишь суммы выше 10 000 евро. Однако крупная сумма наличными в сочетании с нервозностью и явным желанием уйти от прямых ответов заинтересовали таможню еще больше.

Предварительное дознание вызвало еще больше вопросов. Корнелиус Гурлитт оказался человеком-призраком. У него не было семьи, счетов в банке, налоговой истории, государственной пенсии, медицинской страховки. Не существовало никаких документов, подтверждавших, что он когда-либо где-либо работал. Его имя даже не значилось в телефонных справочниках.

Зарегистрирован он был в Зальцбурге, хотя таможенникам сообщил, что живет в Мюнхене. Расследование показало, что он уже полвека живет в большой квартире в Швабинге — фешенебельном районе Мюнхена. На какие средства он жил все эти годы? И откуда взялись 9000 евро, которые у него были с собой?