Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Честь прикрывать отступление выпала Макдональду и новому маршалу Понятовскому, но к арьергарду, как обычно, присоединился Мишель Ней. Виктор, достаточно смелый в наступлении, никогда не медлил при отходе. Он одним из первых перешел мост вместе с Ожеро, который еще с самого рассвета продумывал вопрос о возможностях отхода. Ожеро был крайне разочарован в империи. Огонь, пылавший в его сердце, давно погас, и он желал мира любой ценой.

Ней и Мармон удерживали внутреннюю часть пригородов, а солдаты Макдональда и Понятовского укрепились в зданиях, находившихся внутри или вокруг старых укреплений Лейпцига. Лейпцигский магистрат обратился к союзникам с просьбой заключить перемирие, чтобы обезопасить город от ужаса уличных боев, но в этом ему было категорически отказано. Несмотря на это, Наполеон отверг предложение поджечь город, чтобы прикрыть французское отступление. Он решил отходить, предложив Нею, Макдональду и Понятовскому продержаться в течение двадцати четырех часов.

Шотландец и князь делали все, что могли, но силы были слишком неравны. Вскоре им пришлось сражаться уже в самом центре города. Поляки Понятовского произвели не имевшую большого успеха атаку, после чего остатки двух дивизий отступили через мост. В этот момент произошла самая большая трагедия за всю кампанию. Сложенные под мостом запасы пороха взлетели на воздух с таким грохотом, что взрыв был слышен далеко за пределами города. 20 тысяч человек и более 200 пушек оказались отрезанными от главных сил на расстоянии пистолетного выстрела от противника, численность которого превосходила силы французов в двадцать раз.

Ней сумел перебраться через реку, но Макдональд и Понятовский задержались в городе. Мысль о капитуляции даже не приходила им в голову. Понятовский получил свой жезл всего лишь два дня назад, но пример, который Ней дал в России, уже становился традицией. Собрав вокруг себя столько солдат, сколько им удалось, маршалы направили своих лошадей в реку, тогда как неприятельские стрелки, выскочив из домов, повели огонь по плывущим. Младшие офицеры и рядовые последовали примеру своих начальников; пехотинцы цеплялись за хвосты лошадей.

Понятовский, уже будучи ранен, получил еще одну рану, но сумел переплыть Плейсе и уже выбирался на дальний берег Вейсе-Эльстер. Но выбраться ему не удалось, и теряющий силы князь был вместе с лошадью смыт в воду. Он восемь лет служил Наполеону и всю жизнь — Польше. Именно такую смерть, смерть в бою, он бы и выбрал.

Макдональд спасся благодаря своей исключительной силе и ловкости. Его лошадь утонула, но ему все же удалось выбраться на берег неподалеку от предмостных укреплений. Он сорвал с себя почти всю форму и вылез на берег почти голым. Под его командой осталось менее 2 тысяч вымазанных в грязи солдат, а за рекой слышались раскаты боя. Это противник охотился за уцелевшими французами, прячущимися в домах, где они тщетно искали убежища. При штурме забаррикадированных домов союзники пощады не давали, и 13 тысяч французов было перебито. Сидя на лошади посреди городской площади, окруженный русскими, прусскими и австрийскими штабными офицерами, наследный принц Швеции спокойно наблюдал за тем, как рубят в куски его соотечественников.

Макдональду нашли сухую одежду, и он поскакал вдоль берега с докладом императору. Тех же бедняг, которые остались за его спиной, ждала очень скорая смерть. Подвыпившие пруссаки, набросав бревна и доски через взорванную часть моста, пересекли реку и начали приканчивать штыками почти безоружных французов. Однако, как и на пути из Москвы, среди французов нашлось немало таких, нервы которых могли выдержать любые испытания. Так, группа конных егерей помчалась вдоль реки назад и принялась рубить каждого перебиравшегося через мост пруссака. А затем, в каком-то странном молчании, 80 тысяч[28] солдат, оставшихся в живых из армии в 350 тысяч[29], которых Наполеон привел сюда в апреле, начали медленное отступление к Рейну.

В ночь отступления Макдональд встретил Ожеро. Тот пребывал в отвратительнейшем настроении и бранил императора на жаргоне парижских трущоб. «Он думает, этот педераст, что делает?» — рычал он, глядя, как мимо них катится отступающая армия. Ярость Ожеро можно было извинить. Убитыми, ранеными и пленными в этом трехдневном сражении французы потеряли 70 тысяч[30] и, кроме того, оставили 200 пушек, а на их пути стояла еще одна вражеская армия.