Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Наполеон, этот великий психолог, мог легко предполагать, что происходит в голове наследного принца Швеции, и эти догадки вместе с доходившими до него слухами об измене в Париже, а также раздражавшее его малодушие маршалов, видимо, и заставили его высказаться в один из этих зимних дней: «Кучка негодяев! Да пошли они к черту!»

Глава 17 «Он глух к нашим бедствиям!»

В командовании союзников, вторгшихся во Францию в течение первой недели нового года, находились люди, глубоко убежденные в том, что сейчас перед ними — уже далеко не тот Наполеон, который наносил коалиции жестокие поражения в прежние времена. Однако им, и в частности Блюхеру, вскоре пришлось отказаться от этого ошибочного представления, поскольку еще никогда за всю свою удивительную карьеру полководца император не обнаруживал такой гениальности при ведении военных действий. Во время войны во Франции, длившейся с 1 января и вплоть до его отречения в середине апреля, Наполеон находился в своей самой лучшей форме. Имея под командованием наспех собранную армию в 50 тысяч солдат, он отражал нападение великолепно экипированных союзнических войск численностью почти полмиллиона, что объяснялось не только его военным талантом и личными качествами, но и удивительной физической выносливостью этого уже немолодого человека.

Это была ураганная и вместе с тем беспорядочная кампания. Ее летопись представляет собой историю яростных атак на отдельные колонны русских, австрийцев и пруссаков, которые Наполеон, ошеломляя их своей тактикой, бил порознь тогда и там, где они меньше всего этого ожидали. Европа с тревогой наблюдала за схваткой этих Давида и Голиафа, развернувшейся на землях веселой Шампани, которые через столетие станут ареной ужасных битв Первой мировой войны. Сражения под Шато-Тьерри, Монмирайлем, Шатильоном-сюр-Марн, Бошаном, Краоном, Ланом, Арсисом велись Наполеоном при значительном численном перевесе войск противника и были выиграны им вопреки всем ожиданиям.

В течение февраля и марта крошечная французская армия одиннадцать раз нападала на войска союзников и наносила им столь жестокие поражения, что их верховное командование начало терять мужество, и изолированные друг от друга военачальники, стремясь вырваться из-под ударов этого неукротимого тигра, забывали буквально обо всем. «Он бил каждого из нас по отдельности», — жаловался один из офицеров союзнических войск, скорбя по поводу того, что вторжение во Францию, обещавшее быть такой легкой операцией, превратилось в демонстрацию военной некомпетентности союзников. Однако отдельные победы не могли остановить продвижения 300 тысяч войск, несших на себе тяжесть длившихся двадцать лет поражений. Медленно движущийся поток улан, гренадер, казаков, гусар, хорватской пехоты вливался на территорию Франции, а в Париже, за линиями обороны, деятели типа Талейрана уже начали готовиться к возвращению Бурбонов. Брат императора Жозеф, чувствовавший себя в качестве губернатора Парижа еще более неуверенно, чем в качестве короля Испании, приказал начать массовое переселение парижан за Луару.

Макдональд, Ней, Виктор и Удино неделя за неделей не покидали передовой линии обороны. Виктор был ранен, а Удино, находившийся на расстоянии дневного перехода от дома, чуть не умер голодной смертью. Беспокоясь за безопасность своей жены, он послал за ней штабного офицера, который должен был проводить ее в его лагерь. Дама, обожавшая своего супруга, не замедлила откликнуться на зов и стала готовиться к поездке, когда офицер предложил ей захватить с собой в карету кое-какие съестные припасы. «Ваш супруг уже много дней почти ничего не ел!» — сообщил он ей. Мадам Удино, ужаснувшись услышанному, тотчас же приказала выбросить из кареты сундуки, чтобы освободить место для провианта, и ее прибытие в лагерь стало просто праздником для офицеров штаба. Из кареты выгружались и распределялись среди голодных офицеров пироги, окорока, цыплята… И вдруг посреди пира маршал воскликнул: «Что же я делаю? Пока все это еще не пришло к концу, я должен послать за соседом!»

Этим соседом был маршал Макдональд, вполне отдавший должное этой необыкновенной удаче, угощению. После этого супруга Удино вернулась в Париж, а маршалы принялись за свой повседневный труд.

В середине марта, разбивая войска коалиции везде, где он только мог их настигнуть, но не будучи в силах остановить их продвижение к Парижу, Наполеон принял простой и дерзкий план — направиться прямо на восток. «Куда бы в прошлом я ни посылал кучку гусар на их коммуникации, они тотчас же откатывались», — заявил он. Однако на этот раз блеф не удался. Письмо к Марии Луизе, в котором содержались подробности плана, было перехвачено по пути, и союзники, предоставив охраняющие коммуникации части их собственной судьбе, направились на Париж, обороняемый Мортье и Мармоном. Русские артиллеристы уже выбирали места для своих батарей. «Вот теперь батюшка Париж заплатит за матушку Москву!» — говорили они.