Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Сюше был умным, с ровным характером человеком, ненавязчивым в общении, способным принимать очень обоснованные решения и давать столь же обоснованные оценки. Когда он получил под свой контроль Арагон и Валенсию, против него было буквально все: обозленные войска, нехватка припасов и ненависть населения, готового зарезать любого французского солдата, повернувшегося спиной к испанцу. Но Сюше удалось все это изменить. Он был настолько тактичен и здравомыслящ, и его усилия ограничить связанные с войной ужасы и бедствия оказались настолько успешны, что контролируемая им область оказалась единственной в Испании, где француз мог оставаться невредимым среди толпы испанцев. Наполеон наблюдал за его трудами издали и в конце концов стал полностью доверять человеку, который мог управлять завоеванной провинцией так, как управляют торговым домом, и показывать при этом прибыль, не приводя в ужас ни хозяина, ни клиентов, ни служащих. Как сообщают, Наполеон говаривал, что, будь у него два таких Сюше, он бы мог удерживать Испанию бесконечно долго. Конечно, это — преувеличение, но дающее очень хорошее представление об административном таланте нового маршала.

Однако Испания снова становилась второстепенным театром военных действий. Великие события перемещались к новому центру, и к концу 1811 года на полуострове осталась лишь горстка маршалов. Бессьер, Макдональд, Мортье, Массена и Ней были отозваны как неудачники. Виктор уехал из Испании, так и не взяв Кадис. Ожеро, по горло сытый Испанией, и незадачливый Журдан были отозваны после того, как превратили плохую ситуацию в стране в отвратительную. На юго-западе страны оставался Сюше, на юго-востоке — Сульт. Мармон командовал центральной армией, а Жозеф сидел на самом краешке своего мадридского трона. С этого времени этих людей и их призрачных дивизий должно было хватать, чтобы удерживать Испанию. Император собирался зажарить другую, более крупную рыбу.

Глава 14 Путь через равнины

Плоды соглашения между царем и Наполеоном на тильзитском плоту обещали быть сладкими. Однако для того, чтобы понять, что на самом деле они — слишком кислые и поэтому их не проглотить, маленькому капралу понадобилось целых пять лет.

После битвы под Фридландом Александр и Наполеон решили поделить Европу между собой. Они беседовали о «сферах влияния» и о той зыбкой категории, которую последующие поколения назовут «мирным сосуществованием», но в конце концов их дискуссии и взаимные любезности привели к заключению всего лишь своеобразного длительного перемирия. Согласно условиям сделки, Наполеон обещал никогда не провозглашать Польшу независимой, а царь — не разрешать англичанам торговать на подвластной ему территории.

Некоторое время условия договора соблюдались вполне удовлетворительно. Когда Наполеон вторгся в Испанию и затаптывал тлеющие угли австрийского патриотизма, царь оставался в стороне. Поговаривали, что он был очарован личностью французского императора, что, вероятно, имело место на самом деле. Александр был эксцентричным мужчиной высокого роста, блистающим какой-то женской красотой, полуромантиком и полудеспотом. Его подозревали в причастности к убийству отца.

Ходили разговоры о намерении Наполеона жениться на пятнадцатилетней сестре царя, а не на австрийской эрцгерцогине, но этот план так и не был осуществлен. Наполеон спас лицо, женившись на Марии Луизе, а царь — объявив, что его сестра слишком молода для замужества. Из-за этой размолвки их союз не пострадал. Ситуация осложнилась в гораздо большей степени тогда, когда Наполеон потребовал не допускать английские суда в русские порты. Российские аристократы никогда не забывали, какую страшную трепку русская армия получила на высотах Аустерлица и при Фридланде, и весной 1812 года состояние длительного перемирия фактически прекратилось, а обе страны начали постепенно втягиваться в подготовку к войне. Европу удивил не столько сам факт ожидаемой войны, сколько масштабы усилий Наполеона.

Поразило и количество наций, влившихся в гигантскую армию, самую большую из собранных в Европе с тех пор, как персидский царь Дарий в древности вторгся в Грецию.