Марсиане

Парк был уже закрыт, но Игорь знал лазейку и без труда пробрался в это темное пространство, где каждый уголок был знаком ему.

Он медленно брел по освещенной редкими фонарями аллее в сторону городка аттракционов. Там, за колесом обозрения, находилась аппаратная, где и мастерил он свои усилители и приставки, где при нужде оставался и ночевать.

Проходя мимо карусели, Игорь вспомнил, что уже давно обещал дочери покатать ее. Остановился. Поднявшийся ветер покачивал сиденья цепной карусели, скрипел качелями.

Сам не понимая зачем, Игорь перелез через металлический барьерчик, забрался на сиденье. Сидеть так было скучно, и Игорь слез.

Направился к будочке. Рубильник был открыт, и Игорь задумчиво перекинул его.

Зашуршав, карусель ожила. Понеслись сквозь темный парк разноцветные сиденья… Игорь отключил рубильник, и распустившийся цветок карусели медленно сник.

Пока Игорь двигал рубильник, из–за щитка вывалился моток шпагата.

Игорь поднял его.

Сощурился, обдумывая что–то, потом быстро привязал конец шпагата к ручке рубильника, перекинул шпагат через столб, к которому крепился щит, и полез на карусель. Уже сидя там, потянул на себя шпагат и включил рубильник. Зашуршав, снова распустился над ночным парком цветок карусели.

Ударил в лицо тугой ветер.

Игорь рассеянно сообразил, что не подумал, как остановить карусель, но тут же позабыл об этом, блаженно улыбнулся, отдаваясь вольному полету над ночным парком.

Он не видел уже, как остановилась внизу черная машина и двое вылезли из нее.

— Не успели… — сказал один.

— Я же говорил, что не надо было к Петрову заезжать, — ответил другой.

— Теперь уже все равно… — сказал первый.

Дверки машины захлопнулись. Игорь не слышал этого разговора, не видел этой черной машины…

С закостеневшей на лице улыбкой мчался он, разрезая ночной воздух.

Таким его и нашли утром.

Улыбающийся мальчик–мертвец, летящий на цепной карусели сквозь облетающий парк.

Матрос Марченко

Шатаясь, этот человек возник из сумерек бесконечного коридора коммунальной квартиры. На голых плечах его болтался пиджак с орденами, а из–под пиджака торчали длинные цветастые трусы. Лицо полыхало, изо рта извергался запах чеснока и водки…

— Для того чтобы руководить страной, надо иметь ум! — остановившись, помахал пальцем незнакомец. — Только где его взять, если ума нет? А я… Я не пойду руководить даже и бригадой, хотя меня туда и зовут! Это я говорю, матрос Марченко!

— Тьфу! — сказала соседка. Она вынырнула из своей комнаты и схватила матроса за рукав. — Крокодил ты поганый, а не матрос!

— Спасибо! — Марченко вытянулся в струнку, и в его голосе не было ни иронии, ни самоуничижения — одна только искренняя благодарность. — Спасибо!

Но соседка продолжала тянуть матроса, и лицо его исказилось от гнева.

— Контрразведка! Стой, кому говорят?! Это я — матрос Марченко! Контрразведка!

Признаться, меня не поразила эта сцена. Соседка любила выпить, и ее посещали довольно странные люди. Стоило ли удивляться, что сегодня в гости заглянул матрос–контрразведчик.

Через полчаса, когда я подогревал на кухне чайник, матрос Марченко уже бушевал за стеною у соседки.

— Триста тысяч моторесурса, и наши справа! — дико вопил он. — А ты кто такая? Отвечай, если тебя контрразведка спрашивает!

Соседка что–то невнятно и неохотно бормотала в ответ, а Марченко шумел и требовал назвать время наступления. Потом хлопнул дверью и вышел в коридор. Слышно было, как набирает он телефонный номер.

Когда чайник закипел, я направился в свою комнату. Матрос Марченко стоял возле телефона и вслушивался в трубку.

— Понимаешь, парень, — сказал он. — Контрразведка не отвечает.

— Да что вы?! — подивился я. — Это надо же! Совсем распустилась! Никто работать не хочет…

— Слушай, ты! — нахмурился Марченко. — Парень! Я нахожусь на Южном полюсе у Рейгана! Но об этом… — Он прижал грязный палец к губам, — молчок! Понял?

— Так точно, товарищ Марченко! — ответил я. — Как же можно. Пускай все думают, что Рейган на пенсии. А мы их в это время с Северного полюса, а?

Лицо Марченко скрутилось в морщины от непосильного умственного напряжения.

— А я ведь дурак, парень! — угрожающе сказал он, заступая дорогу.

— Да ну? А мне послышалось, что ты из контрразведки.

На всякий случай я поставил на табуретку чайник, чтобы не провоцировать Марченко к нападению на беззащитного человека, но намерений матроса, конечно, не угадал.

— Молодец, парень! — неожиданно воскликнул он. — Держи пять!

И пока он пытался всунуть в меня растопыренные толстые пальцы, я благополучно проскользнул в свою комнату.

Впрочем, Марченко не сдался. Нет–нет! Он, видимо, и сам жил в коммуналке, и заповедь: моя комната — моя крепость, была свята для него. Он не рвался в комнату! Просто встал под дверью и приказал вызвать товарища Калинина.

Всесоюзный староста не замедлил явиться.

— Товарищ старшина второй статьи Марченко! — по–уставному доложил он. — По вашему приказу прибыл!

— Товарищ Калинин! Приказываю немедленно очистить квартиру от беспорядка!

— Есть, товарищ матрос Марченко! Разрешите выполнять?

— Валяй, Мишка!