Марта из Идар-Оберштайна

Она обладала физической силой нескольких мужчин, но мужскую работу никогда не делала. Когда умер дед, нанимала забулдыг выкопать картошку или покосить траву. Любила красивую одежду и всю жизнь соревновалась с твоей бабушкой. У кого лучше платок, груша, макитра. Ела много, часто, разное, но не поправлялась. Селедку заедала рыжиками, рыжики – бисквитом. В восемьдесят установила импланты зубов и отпраздновала день рождения с диджеем, музыкантами и тамадой. В восемьдесят пять мы подарили ей красивый свитер с густомахровыми розами. Бабке очень хотелось похвастаться обновкой. На улице стояла зима, но она отправилась на рынок без шубы. Сколько там идти: два километра в одну сторону и два – обратно. Когда вернулась, слегла. Надеялась привычно обойтись мать-и-мачехой и малиновым чаем, но не вышло. Через две недели сгорела от воспаления легких.

Отношения учительницы и бизнесмена строились нелогично и фигуристо. Минуты счастья вытянутыми лицевыми переплетались с многочисленными неоднородными изнаночными, создавая плотный, но нечитабельный узор. Когда Анна опомнилась, Захар уже пустил в ней корни, а она – в нем. Периодически, с наступлением «сезона дождей», женщина размахивала топором и приноравливалась, с какой стороны лучше обрубить канаты. Захар, наблюдая ее замысел, по-дружески давал совет: «Не выливай грязную воду, пока чистая не пришла». Вот она и не выливала, в результате чего их связь крепчала, обрастала кораллами, водорослями и традициями.

Захар не собирался уходить из семьи, но вел себя как муж. Являлся с полезными продуктами и снабжал в январе желтыми помидорами. Анна стояла с пакетом томатов, наблюдала затяжную метель и вспоминала, как, впервые увидев этот овощ, задала вопрос:

– Это что?

– Помидор!

– А почему он апельсин?

Он ежемесячно оставлял на холодильнике деньги, возил в большой город на концерты слепого Андреа Бочелли и абсолютно зрячего Сафины, в дорогие дома отдыха и за границу. Присылал ко дню рождения корзины цветов. Оплачивал юбилеи матери и отца. Уважал ее чувства, снимал перед подъездом обручальное кольцо и прятал в портмоне. Прощался тоже оригинально. С нежностью прижимал к себе, спускался на первый этаж и тут же поднимался для новых, еще более лихорадочных поцелуев. Приехав домой и поставив машину в гараж, отчитывался, что добрался и невыносимо скучает.

О жене никогда особо не вспоминал, лишь изредка подчеркивал общий центр тяжести в виде детей, бизнеса, котов, собак, лошадей, гор движимого и недвижимого имущества. Маскировал союз под партнерский, не имеющий к любви никакого отношения. К Анне, напротив, относился со всей душой. Вычислил, что голова болит на полнолуние, перед месячными, после шести уроков, бокала красного сухого, шоколадного «Брауни» и неудобного учительского стола, который в скорости заменил на модерновый. Уяснил, что мигрень начинается со вспышек, пятен, клякс и проплешин. Свозил на консультацию к лучшему неврологу и снабжал итальянскими лекарствами. Изучил молекулу, запускающую приступ мигрени, как «Отче наш», и следил за новыми разработками. Все ждал окончания клинических исследований, чтобы предложить любимой ежемесячные подкожные инъекции. Вычитал в модном журнале, что, когда испытывающих боль просят что-нибудь нарисовать, они точь-в-точь повторяют работу Пикассо «Плачущая женщина», и интересовался, когда же Анна создаст свой шедевр.

В один из дней проходили тему семейных традиций, и Анна задала домашнее задание подготовить рассказ об обычаях своей семьи. На следующем уроке первым изъявил желание выступить его сын, и поведанное мальчиком повергло учительницу в шок. Она рассчитывала на отсутствие традиций и факт обоюдной отчужденности, что мама с папой – абсолютно чужие люди, практически соседи, спящие в разных комнатах, обедающие за разными столами, бесконечно ругающиеся и отдыхающие порознь. На самом деле оказалось, что мама прикрепляет с помощью дворников к лобовому стеклу милые записки и устраивает воскресные обеды с варениками-сюрпризами, а папа по пятницам дарит жене цветы. Этот обычай родился двадцать лет назад, когда родители делали в бизнесе первые шаги и работали по шестнадцать часов в сутки. Именно тогда в конце каждой бесконечно энергозатратной рабочей недели он стал презентовать жене герберы с благодарностью за поддержку. После Егора говорили другие дети, но Анна их почти не слышала, переваривая сказанное. С трудом пыталась сфокусироваться на чьих-то воскресных пловах, семейных советах, квестах, вечерах комплиментов, выращивании на подоконниках трав и пряностей, совместной лепке пельменей и праздновании Масленицы. В висках стучал большой пестрый дятел, и в местах проколов разливалась липкая вязкая отравляющая боль.