Марта из Идар-Оберштайна

Поезд добрался до нужной станции через четырнадцать дней. Рано утром раздался злобный собачий лай, смешанный с мужскими синкопированными фразами, дверь отъехала, и по глазам угнетенных ощутимо ударили тугие солнечные лучи. Запахло креозотом, известью, мазутом, залежавшимся снегом, порохом и каким-то сложносочиненным парфюмом. На перроне стояли модно одетые женщины и мужчины, которых еще не коснулась беда. К остарбайтерам направился офицер, помахал написанным от руки списком, видимо, копируя хормейстера, дирижирующего на две доли, и погнал в товарную часть вокзала на биржу труда.

В длинном неотапливаемом помещении их поджидали потенциальные хозяева, прибывшие из Тюрингии и Баварии для выбора бесплатной рабочей силы. Они, не стесняясь, заглядывали в рот, уши, трогали мышцы в надежде нащупать мускулы, просили поднять рубаху и сверлили взглядом животы на предмет прыщей. Морщились от запаха немытых человеческих тел, а определившись с работником, вносили в кассу символические деньги. Свежеприбывших рабов фотографировали в анфас и выдавали документ угольного цвета, именуемый трудовой книжкой для иностранцев. Хозяин алюминиево-ванадиевого завода увел двух самых высоких парней, а упитанный стекольный фабрикант отсчитал двадцать девушек, словно лук на овощном рынке. Одна из них, хрупкая, в чудом сохранившей свежесть цветастой косынке, слезно попросила за сестру. Тот, мельком взглянув на прыщавого подростка, лишь равнодушно повел плечом. Ему нужны были сильные и выносливые. Младшая рухнула фабриканту в ноги, он, не задумываясь, через нее переступил.

Хозяева приезжали на красивых бричках, запряженных лошадьми, и выглядели солидно. От них пахло свиными колбасками и тушеной квашеной капустой. Возможно, даже жареной картошкой с горчицей и чесноком. Работники, не евшие толком столько дней, фиксировали в воздухе любые намеки на пищу. Вот пробежала женщина, и от ее волос поднялся аромат яблочного пирога, припорошенного корицей. Слева остановился чей-то помощник с круглым пятном от кетчупа на жилете. Рыжий, с бегающими глазками господин громко отрыгнул еще теплыми картофельными оладьями.

Василия хозяева фабрик и заводов обходили стороной. Слишком мал, худощав, щупл и только даром будет есть хлеб. В итоге всех раскупили, а он остался среди пожилых и десятилетних. В этот момент появилась женщина в распахнутом пальто и элегантном костюме и направилась прямиком к нему. Длинный жакет и прямая юбка делали ее похожей на прямоугольник. Парень, не мигая, рассматривал пуговицы, обтянутые тканью, скрученный шарф на голове в виде тюрбана и туфли на пробковых каблуках. Фрау с грустью покачала головой и представилась Анной. Неуверенно переспросила:

– Косить сможешь?

Он утвердительно кивнул. Тогда она взяла за руку и нащупала пульс. Послушала и улыбнулась:

– Все-таки правду говорят: настоящий дуб растет медленно.

Их хозяйство оказалось большим: семь коров, пятнадцать свиней, куры, гуси, утки. Добротный двухэтажный дом и несколько пристроек, сооруженных на века. Никаких времянок и наспех сбитых столов для нужд летней кухни. Широкая холстина поля, сонное темечко фруктового сада, мастерски выложенные дорожки. Вышел фермер, одернул жилет и подозрительно осмотрел парня. Шепнул пару фраз жене. Та отмахнулась:

– Его зовут Базилик. И еще, не забывай: Kleine Glöcklein klingen auch[34].

Василия поселили в пристройку, выдали одеяло, куртку и новые сапоги. Отправили в баню, налили тарелку белого картофельного супа с колечком колбасы и не беспокоили до следующего утра. Впервые за минувшие две недели парень спал лежа, не видя сновидений.

Кроме него, у фермера работали две девушки-украинки. Одна ходила за коровами, вторая прислуживала в доме. Вечерами обе плакали, вспоминая мамку и сочиняя письма домой. Хозяин раздраженно шипел: «Чего ревете? Вон мои сыновья под пулями, а вы в тепле». Приставленная к скотине справлялась неплохо, работающая в доме не умела сервировать стол, крахмалить постельное и столовое белье, правильно стирать батист, смотреть за детьми, готовить овощные солянки и аккуратно штопать узелками носки. Фрау Анна ее подбадривала и рассказывала, как в Германии обучают девушек, окончивших школу. Их отправляют в обеспеченные семьи и раскрывают секреты хозяйственных премудростей. Выдала памятку-инструкцию с основными фразами на двух языках, в которой, прежде чем приступить к работе, рекомендовалось тщательно умыться, чисто одеться и застелить постель. Далее следовали приказы: «Возьми! Закипяти! Положи!»