Мартин М.: Цветы моего детства

Она сидела у окна и смотрела на проносившиеся мимо деревья, поля с высокой травой, чужие участки с теплицами, придорожные магазины и печальные полустанки. Раньше эти виды волновали ее, особенно в такие ясные утренние часы, когда солнце заставляет предметы отбрасывать длинные глубокие тени. Но с годами пейзажи примелькались, и теперь Катарина смотрела на них таким же безучастным невидящим взглядом, каким изучала зазор между сидениями напротив, забитый пылью, обертками ларечной еды, использованной жевательной резинкой и прочим мелким мусором. (Даже утренние поезда в этих местах не отличались чистотой.) В то утро Катарина впервые подумала, что у ее жизни гораздо больше общего с этим грязным зазором, чем с залитыми солнцем пейзажами за окном. Мысль была мрачная, но в то же время Катарина почувствовала что-то вроде тепла близости, как если бы эта расщелина была живым существом, одарившим ее ответным вниманием.

Она жила одна много лет. Никто никогда не сделал ей предложения, детей у нее не было. С тех пор как она обнаружила свою молодую рыжую кошку с переломленным позвоночником между узкими досками забора, животных она также не заводила. С таким положением она давно смирилась, изменить ничего не пыталась, но с выходом на пенсию выяснилось, что раньше ее изоляция не была завершенной. Снисходительный тон коллег и непристойно-шутливые замечания страдавшего одышкой сварщика С. были последней нитью, непосредственно связывавшей ее с обществом. Теперь, когда и она оборвалась, а работа не занимала бОльшую часть времени, одиночество Катарины стало тотальным.

Вечером людей в поезде было несколько больше, но Катарине удалось занять то же место у окна, что и утром. Она знала, что это то же место, потому что имела привычку садиться в последний вагон и потому что в расщелине напротив был тот же комок ярко-розовой жевательной резинки, что и утром. На примыкавших к ней сиденьях устроилась пара неопределенного возраста – тучная беременная женщина в золотистых брюках и краснолицый мужчина в поношенной кожаной куртке на молнии. Катарина смотрела между сидениями и размышляла о том, что никто не приглядывается к этому зазору с его содержимым, никто в этом вагоне и во всем мире никогда не обратит на него внимания, как никто никогда не обращал внимания на нее.

Ночью Катарина видела сон. В квартире было тихо и не ощущалось никаких запахов. На улице не оказалось ни машин, не пешеходов. Город был пуст, как, может быть, и весь мир. Она вышла из дома и дошла до площади с высокой стелой. Здесь тишина и пустота были особенно приятны. Катарина остановилась и прислушалась к движениям воздуха. В небе что-то едва различимо зашелестело, и на нее посыпался мелкий серый мусор. Катарина проснулась. На секунду ей показалось, что за окном действительно все вымерло, а с неба сыпется что-то серое. Но вскоре она различила гудение моторов и мерное мельтешение дождя.

Совершая свой утренний туалет, Катарина нащупала в спутанных волосах что-то твердое. Расположившись между двумя зеркалами, она приподняла седой колтун. В его сердцевине виднелся розовый комочек. По тому, как ноготь утопал в вязкой субстанции, она поняла, что это жевательная резинка. Сама не зная, почему, вынимать ее из волос Катарина не стала. Это вовсе не было типичным для нее поступком. Никто бы никогда не обвинил ее прежде в неопрятности.

Катарина машинально зашла в последний вагон и проследовала к вчерашнему месту. Расщелина между сидениями была пустой и чистой. На мгновение Катарина засомневалась, то ли это место. Вставать и обследовать вагон было неловко. Она заглянула между сидениями позади себя, затем, убедившись, что никто не замечает ее, встала и осмотрела сидения спереди. Везде было пусто. Вероятно, вагон почистили. Катарина вернулась на прежнее место. За окном проплывали все те же солнечные пейзажи, до которых ей не было дела. Она подперла рукой голову, нащупала комочек в волосах. Ей показалось, что он стал немного больше.

Ночь Катарина провела в домике на участке. Оказавшись в кровати, она почувствовала, как к обнаженной коже на руках и ногах липнет мелкий песок или крошки. Она выбралась из постели, нажала на выключатель, но свет не зажегся. Однако темно в доме тоже не было. Комнату наполнял тусклый серый свет, не дававший теней. Как будто его излучали сами предметы в помещении. Катарина вытряхнула покрывало и простынь и легла обратно. Песок никуда не делся. Она призналась себе, что и в первый раз ее это не беспокоило. Напротив, еще никогда ни в одной постели ей не было так комфортно. Она заснула почти мгновенно.