Мартон и его друзья

— Сударыня! — говорил он, все больше и больше возбуждаясь от вина. — Поверьте мне, что такой любви еще не было на свете! Я два года женат, но вы не найдете в Будапеште второго человека, столь счастливого в семейной жизни, как я… Однако, сударыня, человеческая душа сложна… Таинственна, — добавил он, с трудом приподымая сонные веки. — И тут ничего не поделаешь… После темных волос тянет к рыжим…

— И к белокурым? — надменно произнесла Шаролта, бросив презрительный взгляд на Бешке Фелицаи.

— Да они ведь крашеные у нее. — Д-р Кемень тяжко вздохнул и поглядел на узел пламенеющих волос г-жи Доминич. — А на самом деле черные! Я-то знаю…

Глаза Доминича, который слышал весь разговор, сперва забились под лоб. Потом он махнул рукой и наполнил свой бокал.

Шандор Вайда поцеловал руку Бешке Фелицаи чуть пониже плеча, там, где виднелись оспинки, похожие на растекшиеся по белой скатерти капельки воды.

— Сударыня, я обожаю это местечко… — довольно равнодушно произнес Вайда.

— Только это? — вызывающе спросила Фелицаи.

Раздувшееся лицо Игнаца Селеши напряглось. Он уставился на Фелицаи и зажевал губами. Но когда жена прошипела ему на ухо: «Чего глаза таращишь?», Селеши склонился над столом и кончиками пухлых пальцев принялся водить по краю тарелки, поглаживая фарфор, точно ожидая от него ответа: что же делать в таких случаях — терпеть или бунтовать?

Вдруг Вайде что-то пришло на ум, и он тотчас перестал ухаживать за актрисой.

— Товарищ Шниттер… Прошу прощения… Словом… — И Вайда заговорил доверительно: — Мне-то вы можете сказать откровенно: выйдет заваруха из-за этого Франца Фердинанда или нет?

— А почему вас сие интересует?

— Это уж коммерческая тайна! Но если угодно… — Вайда еще доверительнее улыбнулся, — могу вам сказать… Вы-то ведь заинтересованы совсем в другой коммерции…

Все были уже навеселе. А д-ра Кеменя так и вовсе развезло.

— Я полон тайны! — закричал он, расслышав из всего разговора только одно слово «тайна». — Душа моя таинственна, — промямлил он и повалился на стол.

Высокие хрустальные бокалы покачнулись. Один даже упал со стола.

— Господи Иисусе! — взвизгнула г-жа Селеши.

Все, кроме д-ра Кеменя, испуганно вскочили. А Кемень нагнулся и чуть не упал со стула. Однако с величайшим усилием поднял чудом не разбившийся бокал и поставил на стол. Гости снова сели на свои места.

— Душа полна тайн, — уныло изрекал д-р Кемень, словно оправдываясь. Он старался сидеть прямо, гораздо прямей, чем обычно. — Я не пьян…

Вайда перебил его и снова заговорил о своем.

— Один мой дружок приехал из Парижа и рассказывал: там по улицам ходят нищие китайчата. Какое-то парижское благотворительное общество выписало их прямо из Китая. За каждого ребенка уплачивают родителям по двадцать пять франков в год. Прибыль грандиозная. «Сорренто» по сравнению с ней… тьфу! Поняли вы меня? — спросил он у Шниттера.

— Нет.

— Как так «нет»? Будапешт спокойно может принять пятьдесят китайчат.

— Ну и что?

— На проезд нужно десять тысяч крон. Рискнуть мне? Адрес я уже получил. Послать деньги или нет?

— Посылайте.

— Вам-то легко говорить! А ведь если выйдет заваруха, то плакали мои десять тысяч крон! Скажите лучше откровенно: что говорит Интернационал? Будет заваруха или нет?

— А с какой стати ей быть? — Селеши поднял свою непомерно большую голову.

— Не будет! — бросил Доминич.

— Я ненавижу всякие заварухи! — воскликнула Фелицаи.

— А вам не жалко этих малышей? — спросила Вайду г-жа Доминич. — Ведь это ужасно…

Доминич буркнул:

— Ладно, уж так и быть, куплю тебе китайчонка… можешь посадить его в клетку рядом с Лаурой.

— Милостивая государыня! — обратился Шниттер к Шаролте, радуясь, что может отвязаться от Вайды. — То, что вы говорите, трогательно. Но покуда существует капитализм, будет существовать и всяческое свинство… Не стоит обращать внимания на такие пустяковые извращения… Это общество не знает чувства меры. Каждый живет в нем, как хочет…

— Увы, не каждый!.. Я, например, мечтала о ребенке…

— Сударыня! — воскликнул пьяный Кемень. — Я… — И голос его захлебнулся.

Все громко засмеялись. Селеши уткнулся в тарелку.

— Гони их в шею! — прошипела жена. — Не то они еще здесь…

Вайда вышел. Он-то собирался в другое место, но теперь попал на кухню. А уж раз вошел туда, как не ущипнуть Маришку? Девочка оттолкнула его. Вайда заметил Пишту, свидетелей он не любил и сразу пошел прочь. Вернулся в комнату. Фелицаи была занята. К Шаролте у него не было интереса. Г-жа Селеши с неподвижными глазами напомнила ему чучело тощей лисы.

Маклер презрительно опустил губы и налег на вино.

6

Тем временем проголодавшийся Пишта съел отбивную котлету и со злости на Вайду, а может и от смущения, залпом осушил стакан вина. Непривычный напиток тотчас ударил ему в голову.

— Маришка, у меня шумит в голове!

— Смотри… Как бы не заметили.

— Я не боюсь! — крикнул мальчик и выпил еще стакан вина.

— Пишта, ты с ума сошел!

Мальчик улыбнулся, погладил Маришку по щеке и спросил:

— А ты хочешь артисткой стать?

— Что такое?

— Брось их к черту! Я отведу тебя в цирк, и ты станешь артисткой.

— Это еще что такое?