Мартовскіе дни 1917 года

Здсь одна легенда вплетается в другую. Эту вторую легенду занесла в свои воспоминанія Вырубова, и о ней распространился в предсмертной записк Протопопов. По словам Вырубовой, Царь приказал по очереди приводить на отдых с фронта гвардейскіе полки, но исполнявшій обязанность нач. штаба в Ставк ген. Гурко под "разными предлогами" не выполнял распоряженія. По утвержденію Протопопова за день до отъзда Царя в Ставку, т. е. около 20 февраля, у него произошел с Николаем II, секретно от А. Ф., такой разговор. Царь был крайне обезпокоен — "первый раз я видл Государя в таком волненіи". "Знаете, что сдлал Гурко?" — сказал Николай II. "Он прислал сюда вмсто четырех полков гвардейской кавалеріи три экипажа матросов". "Кровь бросилась мн в лицо: я инстинктивно почувствовал что-то опасное". "Государь, — воскликнул мин. вн. д. Это невозможно, это больше, чм непослушаніе. Вс знают, что матросы набраны из рабочих и представляют самый революціонный элемент". "Да, да, — отвтил Царь. — Гурко я дам головомойку и кавалерію пришлю" .[188]

Для того, чтобы вставить эпизод в правильныя хронологическія рамки, будем имть в виду, что к этому времени болвшій Алексев вернулся уже к исполненію своих обязанностей. Комментаторы, как из кругов крайне правых, так и из лагеря противоположнаго, готовы толковать "ослушаніе" ген. Гурко, как доказательство причастности его к замыслам совершенія "дворцоваго переворота". Это как-то мало соотвтствует духу нашумвшаго письма Гурко Николаю II 4 марта и придает задуманным планам характер такой организованности, какой в дйствительности не было (правда, Гучков говорил, что в феврал заговорщики собрались врныя части подвезти в Петербург)[189].

И вот относительно казаков мы имем документ, как раз противоположной версіи о вызов войск с фронта, которую давал Протопопов. Дло шло не о вызов казаков с фронта, а о увод казаков из столицы, — если угодно, в этом можно увидть подтвержденіе замыслов в Ставк, но не замыслов правительства[190]. Из письма военнаго министра пом. нач. штаба Клембовскому 14 февраля явствует, что в Ставк предполагали два казачьих полка, находившіеся в столиц, перевести на фронт. Бляев писал, что этого нельзя сдлать в виду возможных безпорядков, ибо, примняя казаков на роль усмирителей, можно добиться порядка "без стрльбы", которая производит на общество отрицательное впечатлніе. Военный министр сообщал, что, если наступит успокоеніе, то можно будет оставить в столиц один полк в состав шести сотен, но наступит такое время "очень не скоро", — не раньше 1 марта, через дв недли, посл возобновленія сессіи Госуд. Думы. Упоминает в своем дневник (15-22 января) о вызов гвардейской кавалеріи в виду "опасенія волненій" и придворный исторіограф Дубенскій (упоминает со слов кн. Оболенскаго, уволеннаго с должности градоначальника в конц 16 года), при чем ген. Дубенскій записал, что в Царское Село "командируется гвардейскій экипаж, так как сводный полк не очень надежен", т. е. командируется та именно часть, появленіе которой уже во второй половин февраля привело Царя яко бы в такое волненіе[191].