Мартовскіе дни 1917 года

28-го "послдній рейс" императорскаго позда происходил в нормальной обстановк. Из Вязьмы в 3 часа дня Царь телеграфировал жен: "Надюсь, что вы хорошо себя чувствуете и спокойны. Много войск послано с фронта". В 10 час. веч. в Лихославл получилось сообщеніе, что в Петербург образовалось правительство во глав с Родзянко[194]. На другой день исторіограф так изобразил ход событій в императорском позд: "Ночью опредлилось из цлаго ряда свдній, что Высочайшій позд временное правительство направляет не в Царское Село, а в Петроград, гд Государю предложены будут условія о дальнйшем- управленіи. Я убждал всх, написал даже письмо С. П. Федорову, доложить Воейкову и Государю, что в виду создавшагося положенія, надо хать в Псков, гд штаб фронта... Отсюда, взяв войска, надо итти на Петроград и возстановить спокойствіе. Посл всяких разговоров и промедленія, уже дохавши в 3 часа ночи до Малой Вишеры, ршено было вернуться и через Бологое тянуться к Пскову", Реальное ршеніе было вызвано сообщеніем, что ст. Любань (между М. Вишерой и Тосно) занята революціонными войсками. В сущности и этого не было. Какія-то случайныя запасныя части по-просту разгромили станціонный буфет[195].

Почему же Государь ршил направиться в Псков? Раздлял ли он т соображенія своего окруженія (или части его), которыя выразил Дубенскій в процитированной записи в дневник? Очевидно, для того, чтобы произвести на иностраннаго читателя большее впечатлніе Керенскій говорит (в изданіи 38 г.), что Псков был единственный город во всей Россіи, куда Николай II мог еще похать. Почему? Вдь литерные позда, не подвергаясь никакой опасности, могли бы, вернуться в Могилев. Такая мысль была бы естественна, если бы Алексев, дйствительно, так настойчиво предупреждал Царя о риск вызжать в смутные дни из Ставки. Лукомскій говорит: "Нкоторые объясняют это тм, что в бытность в Могилев при начал революціи он не чувствовал твердой опоры в своем нач. штаба генерал Алексев, и ршил хать в армію на сверный фронт, гд надялся найти боле твердую опору в лиц ген. Рузскаго". Дубенскій в Чр. Сл. Ком. показывал, что большинство настаивало на Псков потому; что там был Рузскій, "человк" умный, спокойный, имвшій большое вліяніе на Государя": он мог бы "выяснить положеніе" — или "послать войска", или войти в "какія-нибудь сношенія". "Между тм мы знаем, что командующій Сверным фронтом цликом раздлял точку зрнія нач. штаба Верховной Ставки. И Царь это знал из телеграммы Рузскаго 27-го. Авторитет Алексева, укрпившійся за долгіе мсяцы совмстной работы, стоял в глазах Царя несравненно выше, слдовательно, и боле внушительно было личное вліяніе: сам Рузскій, разсказывая впослдствіи в. кн. Андр. Влад. о событіях, в которых ему пришлось сыграть такую большую роль, указывал, что он и раньше чувствовал, что Государь ему "не довряет". Очевидно, мотивы, которые выставляли Лукомскому, не играли роли в ршеніи "тянуться к Пскову".