Мартовскіе дни 1917 года

Попытка Иванова прохать на ст. Владимирскую и вызвала примненіе железнодорожниками мр саботажа. "Прохав верст 12, показывал Иванов, — я прилег отдохнуть... просыпаюсь, стоим. Час стоим, два стоим, три". Это было на ст. Сусанино. Оказывается, поставили в тупик, согласно распоряженію: "никуда не пускать". Здсь Иванов получает приведенную выше телеграмму Бубликова ("очень сильную" — по его выраженію) о том, что он терроризирует желзнодорожных служащих, — "а с его же разршенія хал". Никакого террора Иванов не примнял, — сообщеніе о "разстрл телеграфистов" сплошная чушь, порожденная взбудораженным настроеніем освдомителей. Иванов имл полное право написать Гучкову 9 апрля, что его "войска не имли никаких столкновеній"[114]. Был ли правительственный комиссар плохо вообще освдомлен, недоврчиво ли относился к миролюбивой тактик "диктатора", находился ли под вліяніем революціоннаго пыла своего окруженія, но он старался воспрепятствовать прозду ивановскаго эшелона в Гатчину. За первой телеграммой послдовала другая, но уже "очень любезная", по мннію Иванова: "Ваше настойчивое желаніе хать дальше ставит непреодолимое препятствіе для выполннія желанія Е. В. немедленно слдовать (в) Царское Село. .Убдительно прошу остаться (в) Сусанино или вернуться (в) Вырицу". "Я ушел на Вырицу и тут ршил послать сообщеніе ген. Алексеву шифрованной телеграммой", — заключал Иванов. В то время эта послдняя телеграмма не была расшифрована "полностью" и давала повод для совершенно произвольных заключеній. В документах Ставки мы имем ее в расшифрованном вид. Иванов телеграфировал Алексеву в 1 ч. 30 м. на 3-ье марта: "До сих пор не имю никаких свдній о движеніи частей, назначенных в мое распоряженіе. Имю негласныя свднія о пріостановк движенія моего позда. Прошу принятія экстренных мр для возстановленія порядка среди желзнодорожной администраціи, которая несомннно получает директивы Временнаго Правительства". Редакція этой телеграммы стоит в нкотором противорчіи с помткой в Ставк. что сообщеніе Тихменева о пріостановк движенія эшелонов было вручено Иванову. Большого значенія отмченное противорчіе не имет, боле существенно то, что телеграмма, составленная на исход 2-го марта, ршительно опровергает версію, развитую в воспоминаніях Ломоносова и усвоенную многими из послдующих исторических повствователей.

Были ли еще какія-нибудь шифрованный телеграммы, направленная Ивановым в какой-то таинственный петербургскій адрес? В архив, гд хранится "переписка, связанная с переходом к новому строю", повидимому, имется только "полностью не расшифрованная" телеграмма Алексеву; эта шифрованная переписка не нашла никаких откликов в Чр. Сл. Ком. — ни при допрос Иванова, ни в обзор, сдланном Блоком. Но зато упоминаніе об этой шифрованной переписк и даже текст телеграммы, близкой по содержанію к редакціи, которую дает Ломоносов ("Вызжаю в Вырицу. Оставляю корзинку, булки и хлб"), можно найти в газетах того времени (напр., я "Русской Вол" 10 марта). Есть и упоминаніе об "извстном реакціонер" кн. Святополк-Мирском и нкой обывательниц, проживавшей в дом № 71 на Невском пр., в адрес которых были будто бы направлены ивановская телеграммы. Не эти ли газетныя сплетни, никм не провренныя и, вроятно, совершенно вымышленный, нашли себ отклик в воспоминаніях Ломоносова? В своих записях он упоминает, что на другой день посл расшифрованія депеш Бубликов ему сказал, со слов министра юстиціи, что этот Святополк-Мирскій служил "повидимому", посредником между Ивановым и Ал. Фед.(?)....

Эпопею с приключеніями "диктатора" можно считать законченной. Он телеграфировал Гучкову, что не может пріхать и ждал послдняго в Выриц. Утром третьяго Иванов получил телеграмму от Родзянко с сообщеніем о назначеніи на его мсто главнокомандующим петербургскаго военнаго округа ген. Корнилова и о предписаніи ему вернуться в Могилев. Иванов запросил Алексева и. получив подтвержденіе, выхал в тот же день со своим "батальоном" в Могилев. На ст. Оредж, как, его предупредили, ему готовится "бенефис" и будет предъявлено требованіе, чтобы "батальон присоединился" к революціи. Но все «велось к демонстраціи рабочих — "человк сто в одной кучк". В Ставк Иванов простился с батальоном и пожелал ему "служить хорошо при новом правительств".