Мартовскіе дни 1917 года

Вечером 2-го избранная формула умолчанія казалась еще удовлетворительной — тм, кто сошлись в помщеніи Врем. Комитета для формальнаго завершенія дла соглашенія "буржуазіи" и "демократіи". С ршеніем "третьяго пункта" — разсказывает Суханов — окончилось уже всякое обсужденіе "высокой политики" и оставалось только окончательно проредактировать первую "конституцію Великой Россійской Революціи, к которой согласно постановленію Совта было добавлено, что "Временное Правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намрено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедленія по осуществленію вышеуказанных реформ и мропріятій"[144]. Возник вопрос, от имени кого опубликовать правительственную декларацію. "От Врем. Комитета Гос. Думы" — предложил Милюков. "При чем тут Гос. Дума и ея комитет" — возразил Суханов. "Чтобы сохранить преемственность власти" — отвтил Милюков, не очень, однако, настаивая на упоминаніи Гос. Думы. Ршено было написать: "от Временнаго Правительства". Пошли собирать подписи министров. Годнев отказался подписать[145]. "Зато подвернулся" Родзянко, который "сам счел необходимым благословить революціонное правительство своею подписью". Мемуарист не только забыл (или игнорировал) постановленіе Совта, что правительственный манифест должен появиться одновременно за подписью предсдателя Врем. Ком. Гос. Думы и установленнаго Врем. Правительства, но и не потрудился вчитаться даже при написаніи своих "записок" в тот офиціальный документ, в созданіи котораго принимал самое непосредственное участіе. Правительственная декларація была опубликована вовсе не от имени того сформированнаго 2 марта Временнаго Правительства (т. е. "общественнаго кабинета" во глав с кн. Львовым), а от имени того временнаго правительства, которое создала революція 27 февраля, т. е. Временнаго Комитета Гос. Думы. Декларація начиналась словами "Временный Комитет членов Г. Д. при содйствіи и сочувствіи столичных войск и населенія достиг в настоящее время такой степени успха над темными силами стараго режима, которая дозволяет ему приступить к боле прочному устройству исполнительной власти. Для этой цли Врем. Ком. Г. Д. назначает министрами перваго общественнаго кабинета слдующих лиц, довріе к которым в стран обезпечено их прошлой общественной и политической дятельностью[146]...

Так создалось, по "соглашенію" с Совтом или с "разршенія" Совта (по терминологіи нкоторых представителей лвой общественности) то формально назначенное Временным Комитетом старой Государственной Думы первое революціонное правительство, которому суждено было проводить утлую ладью русской государственности через взбаломученный океан революціонных страстей.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ОТРЕЧЕНIЕ

I.В Царской Ставк.

1. Информація из Петербурга.

Когда делегаты думскаго Комитета вызжали из Петербурга, вопрос об отреченіи Государя был принципіально в Псков уже разршен, и вмшательство делегаціи лишь задержало опубликованіе манифеста и тм самым скоре осложнило проблему сохраненія монархическаго строя, ради которой делегаты похали в Псков. Мало того, эта задержка на нсколько часов оказала роковое вліяніе на послдующую судьбу Царя. Почему Николай II, в сущности так легко вншне отказавшійся от борьбы за престол, не откликнулся сразу в критическій момент на настойчивые призывы пойти навстречу общественному мннію и удовлетворить почти всеобщее требованіе, если не отвтственнаго парламентскаго министерства, то по терминологіи того времени "министерства доврія", как единственнаго выхода из создавшагося положенія. Для того, чтобы очертить объективно психологію Императора, надо обозрть хотя бы послдніе годы его царствованія, — годы войны и предреволюціоннаго періода[147]. В данном случа нас будут занимать не психологическія переживанія царствовавшаго монарха, а "то, как он непосредственно реагировал на февральскія событія.

Вечером 26-го (в 9 ч. 53 м.) предсдатель Думы, охарактеризовав "угрожающіе размры" петербургских волненій, которыя принимают "стихійный характер", отправил Царю умоляющую телеграмму: "Государь, спасите Россію", — взывал Родзянко: "Ей грозит униженіе и позор. Война при таких условіях не может быть побдоносно окончена, так как броженіе распространилось уже на армію и грозит развиться, если безначалію и безпорядку власти не будет положен ршительный конец[148]... Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может врить вся страна и поручите ему составить правительство, которому может доврять все населеніе. За таким правительством пойдет вся Россія. В этот небывалый по ужасающим послдствіям и страшный час иного выхода нт и медлить невозможно"[149]. Получив эту телеграмму, Николай II, по словам Фредерикса в показаніях Чр. Сл. Ком., будто бы, сказал: "Опять этот толстяк Родзянко мн написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвчать"[150].