Мартовские дни (СИ)

— Мать-кобылица, — разъяснил самодовольно ухмыльнувшийся ромалы. — Лошадиная госпожа. Богиня, что дарует и отнимает жизнь. У каждого звериного племени есть свой предводитель. У собак и волков — Симаргл, крылатый пес. У птиц — огненный Феникс. А у лошадей — свободная как ветер Арысь-поле, не ведающая узды и седла. Порой она является к людям, то в облике старой клячи, то прекрасной кобылицы. Тем, кто примет ее с уважением и заботой, она дарует удачу и процветание. На тех, кто ей не приглянулся, может наслать засуху, мор и бешенство. Иногда, в знак особого расположения, она приводит к людям своих жеребят. Таких, как Буркей, живущих втрое против обычной лошади и обгоняющих бурю, — он ласково потрепал коня за ушами. — Ему не посчастливилось. Арысь-поле даровала его общине ромалы в злосчастной Салмонее. Когда община сгинула в бедах и скорби, правитель города забрал коня себе. Падаль человечья, не сумел объездить, так додумался посадить на цепь.

Джанко гладил и гладил склоненную конскую голову, пропуская прядки гривы между пальцами. Говоря ровно, не повышая голоса, словно о чем-то обыденном:

— Его держали в яме и морили голодом, пока Буркею не стало все едино. Ему скидывали приговоренных к смерти, он забивал их копытами, рвал тела и обгладывал кости. Когда мы его разыскали, Буркей по людским меркам почти обезумел. Мы никогда не простили бы себе, если б бросили дитя Арыси подыхать во тьме среди гниющей мертвечины, и свели его со двора. Айша заботилась о нем, выхаживала… пела, чтобы Буркей вспомнил себя… Сейчас он почти выправился. Мы прячем его под шкурой старого коня, чтобы не вызывать ненужных расспросов.

Конь игриво ухватил ромалы за кисть, слегка прикусив кожу. Влажно сверкнули клыки, которым позавидовал бы лютый тигр.

— Что, царевич, по-прежнему хочешь отправиться в странствие?

— Эээ, Буркей, — Пересвет уже понял, что темно-рыжий конь с соломенной гривой куда разумнее обычных лошадей. Заслышав свое имя, жеребец повернул голову. Царевич и конь смерили друг друга одинаково недоверчивыми взглядами. — По городу бродит очень нехороший человек. Нам надо его схватить, но мы не в силах понять, кого именно ищем и зачем он делает то, что делает. Мы нуждаемся в совете. Сможешь отвезти меня к мудрецу, способному подать этот самый совет?

Жеребец шумно выдохнул. Скосился на Джанко, словно в ожидании подсказки или совета, но ромалы отступил на пару шагов от стойла — мол, как решишь, так и будет.

Буркей гулко топнул копытом по усыпанному соломой земляному полу.

— Он согласен, — перевел Джанко. — И он одолеет дорогу за два дня и три ночи.

— А седло и уздечку он позволит на себя надеть? — уточнил Пересвет. — Я, чай, не сарматская амазонка. Без седла скакать не умею.

— Позволит, если позаботишься о нем в пути должным образом. Буркей не ест никакой травы, только разве с большой голодухи. Всякий вечер выдавай ему ровно три кроличьи али заячьи тушки. Поросенок или козленок тоже сойдут, но кроля лучше.

Рыжий испустил тонкое, недовольное ржание.

— Три, я сказал, — с нажимом повторил ромалы. — Начнет клянчить еще, не поддавайся. Накормишь больше нужного — отяжелеет, не сможет толком скакать. Недокормишь — начнет дурить, выслеживая какую-нито тварь себе на обед. Тушки потребны свеженькие, еще теплые. Не потрошить, не обдирать, не обжаривать. Пусть грызет со шкурой и костями, ему полезно. Да, расскажи ему о том, куда направляешься. Буркей сам чует кратчайшую дорогу, точно перелетная птица. Плетью не трожь, каблуками в бока лишний раз не молоти. Озлится, тогда с ним вообще не управиться. Сбросит и убежит в степь, да еще истопчет на прощание. Постарайся с ним договориться. Вообще-то у него нрав покладистый, — Джанко звонко шлепнул коня по крутой шее, забросил через плечо колдовскую веревку-уздечку. — Ступай с ними, Буркей. Мягкой тебе дороги. Когда выезжать думаете?

— С рассветом, — Пересвет и Кириамэ расступились, давая дорогу коню. Тот немедля засеменил к Жасмин и принялся с умильным видом толкать девицу носом в плечо — приласкай, мол, почеши за ушком.

— А можно на нем проехаться? — заворковала растаявшая Ясмин. — Я и без седла могу… ну хотя бы до терема!

— Вот настырная, — буркнул Джанко, но все же одним плавным движением забросил Шеморханку на спину рыжего жеребца. Девица устроилась боком, придерживаясь обеими руками за жесткую гриву потомка Арысь-поле. Горделиво выпрямилась, что твоя воительница перед замершим дружинным строем.

— Надень на него зачарованную уздечку, — ядовито предложил нихонец. — То-то хороша будет красотка на заморенной кляче.

Ясмин с достоинством показала насмешнику жилистый кулачок. Царевич осторожно придержал ромалы за рукав: