Маруся Климова

всего! Все-таки Шекспир и Гомер умерли уже очень-очень давно – естественно, их жизнь и творчество за время их отсутствия в этом мире успели обрасти

всякими легендами и небылицами. А тут! Одни совершенно искренне полагают, что такую замечательную, красочную и пугающую своими размерами книгу не

мог написать жалкий недоучка, вроде незаконнорожденного простого казака

Шолохова, да еще в столь юном возрасте, когда ему едва перевалило за двадцать, поэтому он, скорее всего, стащил черновые наброски и дневники у какого-

нибудь маститого писателя старой выучки, типа Крюкова, а потом наспех их

перелатал, кое-что кое-где подогнал, в соответствии с требованиями времени и

господствовавшей идеологии... Другие же, напротив, считают, что даже такую

огромную книгу, больше даже, чем «Капитал» Маркса, запросто мог сочинить

любой дурак, наподобие того, как явный дегенерат, инвалид детства, Циолковский смог сконструировать столь сложное техническое сооружение, как

ракета… И вот это представление о произведении искусства, как о совершенно

отчужденном от самого человека и его жизни сооружении, чуде техники, 137

конструировать и сооружать которые обучают в «технических» вузах, типа

Литинститута, так вот, это представление и поныне господствует в умах

большинства современных литературоведов и критиков, глупость которых, как я

уже сказала, никогда не стоит недооценивать, ибо она воистину безмерна!

Боюсь, что и дискуссия по поводу авторства «Тихого Дона» закончится еще

не скоро, так как победителей в ней просто не может быть вообще! Ведь эти

споры – всего лишь иллюстрация одного из человеческих заблуждений насчет

искусства, и не более того. Можно ведь сколь угодно долго упираться лбом в

стену – от этого стена все равно вряд ли сдвинется с места, одного упорства тут

явно недостаточно. Неплохо бы еще осознавать, во что ты упираешься, и вообще, для чего тебе это надо… В целом же данная бессмысленная дискуссия невольно

свидетельствует о том, что и современники, и потомки вовсе не склонны видеть в

авторе «Тихого Дона» казака, а, судя по всему, он тоже представляется им кем-то

вроде выпускника Литинститута…

Короче говоря, если кто-то еще до сих пор чего не понял, то могу

подсказать: искусство – не производство и не стройка! Точнее, я бы даже сказала

так: искусство – это метафора человеческой жизни. И если кто-либо принимает

собственную жизнь за производство, а себя самого - за участника какого-то

строительства или же там колхозника, то должна его огорчить -- он очень сильно

заблуждается. Если уж человеку что-нибудь и надо строить в этой жизни, то

разве что укрепсооружения, типа замков, дотов и цитаделей, чтобы обороняться

от нападающих на него врагов. Иными словами, я хочу сказать, что жизнь – это

война, ну а искусство и литература соответственно -- ее метафоры…

Ближе всего к такому пониманию искусства подошел Ницше, который

понимал жизнь как преступление, то есть войну одного против всех. И в этом

отношении он даже несколько опередил свое идиллическое время, когда

кавалерийские дивизии стройными рядами разворачивались во фронт под звуки

рожка…

Но еще ближе к пониманию смысла искусства приблизился все тот же

Селин. Точнее, пример Селина позволяет максимально приблизиться к

пониманию смысла искусства и литературы – так, пожалуй, будет более

правильно сказать. Потому что сам Селин, рассуждая о значении своих

знаменитых многоточий, называя себя новатором и реформатором литературного

языка, сумевшим передать «особенности письменной речи посредством устной»,

«схватить ускользающие эмоции», сравнивая себя с импрессионистами и т.д. и т.

п., так вот, рассуждая подобным образом, Селин, на самом деле, демонстрирует

свое откровенное непонимание смысла литературы. Кому они, в сущности, нужны все эти его «эмоции», «художественные открытия», «импрессионисты» и

«особенности устной речи»!? И что за праздное занятие, в конце концов --

реформировать литературу?! Тем не менее, пример Селина очень хорошо

демонстрирует, что литература сама по себе вовсе не нуждается в каком-то

особом понимании – вполне достаточно приблизиться к пониманию смысла

собственной жизни! Так как искусство, как я уже сказала, – это всего лишь

метафора жизни. Не случайно ведь Селина, в отличие от Шолохова, по крайней

мере, никто не принимает за выпускника Литинститута, даже самые тупые

селинисты или там селинологи. Мне, во всяком случае, такие не попадались!

Самая злая шутка в адрес Селина, которую мне когда-либо приходилось