Маша и Шерхан

Сейчас, по происшествие стольких лет, я понимаю, что его слова были искренние. Что же касается моего юного врага, действительно, и я был виноват. Мы ночевали в одной спальной комнате, рассчитанной на шесть мальчиков. В одну из артековских ночей я проснулся от всхлипываний. Как мне показалось, в них было что-то девчоночье. Мой земляк любил одного из своих сверстников. Я впервые столкнулся с явлением, имеющим место в среде мальчиков. Как я сейчас понимаю, или надо было оборвать непривычную для меня сцену, или же присоединиться к другу, недвусмысленно предлагающему разделить его любовь. Я выбрал нейтральную позицию: ушел ночевать в другую комнату, где была свободная кровать. И с этого дня перестал разговаривать с другом. Я сейчас понимаю: мне нужно было жестоко избить его. Хотя как знать? Не придумал бы он после моей расправы над ним еще более жестокое отмщение мне? А убить человека и тогда, и сейчас я не готов».

Но с вашего разрешения Маша вернусь в главное русло нашей беседы. В 15 лет я начал сохнуть по новой первой красавице нашего класса. Расскажу подробнее. Девятый класс престижной столичной школы. Учительница знакомит класс с новой ученицей. На переменке я вижу ее, красавицу, оживленно беседующую с самым приметным учеником школы – чемпионом республики по плаванию среди юношей, красавцем Виктором. Я пробовал себя в спорте, и успешно, однако, как оказалось, дело было не только в достижениях на борцовском ковре или боксерском ринге. Это я понял потом. Правда, период бурных восторгов Виктора был коротким. Но это уже другая история: почему герои-любовники не могут служить всю жизнь одной женщине? Конечно, я не шел ни в какое сравнение с Виктором. У него была внешность юного греческого бога. Это впечатляло. Я понял Алину. Пусть и далее смотрится в Виктора, как в зеркало. Расплата за самовлюбленность не заставила себя ждать. Но и это совсем другая история. Сейчас я понимаю, что Виктор был в глазах девушек нашей школы идолом. На его алтарь ничего не жалко было положить. А потом надеяться, что эта жертва получит высокую оценку со стороны взрослой беспощадной жизни, в которую вступает беззащитный подросток…

А в 18 лет меня поразила буквально в сердце девушка-борец. Она специализировалась в борьбе без правил. Ее сильные руки в моих сильных руках, я хочу ее обнять, она уходит вниз и пытается сбить меня с ног, выведя из равновесия. Я увожу ее правую руку в сторону и захожу в спину. Она в моей власти: мой двойной нельсон заставляет ее согнуться. Отсюда недалеко до позиции борьбы в партере, когда борец находится сверху борца-соперника, поставленного на колени. Но она не собирается сдаваться. Она бьет меня пяткой в щиколотку ноги и это заставляет меня отпустить ее остро пахнущее тело. Она пугается моей явной возбужденности и отсутствия зрителей. Мы на борцовском ковре. И больше никого. Я, как могу, успокаиваю ее. На следующий день она проходит мимо меня, не обратив на меня внимание. В 24 года я чуть было не женился на лаборантке научно-исследовательского института, куда меня направили на должность младшего научного сотрудника после окончания аспирантуры и защиты степени кандидата экономических наук. Ее звали тоже Алина, как и мою первую школьную любовь, гибкая, изящная. У нас была связь. С ней я стал мужчиной. Но опять вмешался отец. Конечно, вхождение в нашу почтенную семью молодой женщины другой веры и национальности было бы непростительным нонсенсом. Отец последовал следующему совету Нахшаби:

«Нахшаби, тех сторонись ты, кто тебе не пара,

Пользу вряд ли ты увидишь от толпы презренной.

Много тебе твердили истину такую:

Бесполезно водиться с тем, кто тебе не пара».

***