Маскарад, или Искуситель

– Ну, тогда, уважаемый сэр, – продолжал другой, сейчас же принимая настолько благородную осанку, насколько позволял ему его раздражающий всех пятидолларовый костюм, – хорошо, тогда, сэр, специфические принципы, строго философские принципы, как я сказал, – осторожно повышая тон и поднимаясь на цыпочки, – на которых основана наша служба, привели меня и моих партнёров в нашей спокойной и скромной деятельности к тщательному аналитическому исследованию человека, проводимому также на основе незаметной теории и ради нашей собственной абсолютно незаметной цели. Эту теорию я не буду сейчас в полной форме излагать. Но некоторые открытия, вытекающие из неё, я, с вашего разрешения, очень кратко упомяну; те из них, которые, как я полагаю, относятся к состоянию детства, рассматриваемому с научной точки зрения.

– Тогда вы изучили предмет? Явно изучили мальчиков, а? Почему же вы не сказали этого прежде?

– Сэр, в моём малом бизнесе я не разговаривал со столь многими хозяевами, благородными хозяевами, просто так. Мне преподали, что в этом мире предшествующее мнение аналогично старшинству среди людей. Вы любезно изложили мне ваши взгляды, я теперь скромно собираюсь изложить вам мои.

– Остановитесь, не углубляйтесь. Продолжайте.

– Во-первых, сэр, наша теория учит нас продолжать двигаться по аналогии от природы к морали. Мы правы, сэр? Теперь, сэр, возьмите молодого мальчика, молодого младенца мужского пола, скорее, мужчину-ребёнка в миниатюре, – что, сэр, я с уважением спрашиваю, вы в первую очередь видите?

– Мошенника, сэр! Настоящего и предполагаемого мошенника!

– Сэр, если вторгается страсть, то, конечно же, наука должна отступить. Могу я продолжать? Ну, тогда, что, во-первых, по общему мнению, замечаете вы, уважаемый сэр, в этом ребёнке мужского пола или в человеке-ребёнке? Бакалавр втайне продолжал ворчать, но на сей раз в целом лучше управляя собой, чем прежде, впрочем, благоразумно не решаясь в какой-либо степени рисковать членораздельным ответом.

– Что вы замечаете? Я с уважением повторяюсь. – Но, поскольку никакого ответа не последовало, кроме низкого, наполовину подавленного рычания, как от косолапого мишки из дупла в стволе, интервьюер продолжал: – Ну, сэр, если вы разрешите мне с моей скромной стороны выступить за вас, вы заметите, уважаемый сэр, растущее создание, вырвавшийся на свободу оторвавшийся элемент; маленький пробный набросок на мятой бумаге или небрежный аналог, если можно так выразиться, человека. Идея, вы видите, уважаемый сэр, уже есть, но пока ещё не полная. Одним словом, уважаемый сэр, представленный человек-ребёнок в настоящее время в любом случае мал; я не претендую отрицать его, но тогда он многообещающий, не так ли? Да, обещает, могу сказать, действительно много хорошего. (Поэтому мы также сообщаем нашим клиентам о некоем благородном маленьком мальчике, противящемся тому, чтобы быть карликом.) Но продвинемся на один шаг далее, – вытягивая свою потёртую ногу, как бы делая ближний пас. – Мы должны теперь снять фигуру с мятой бумаги и заимствовать её – чтобы использовать теперь, когда требуется, – из ботанического королевства. Некий зародыш, зародыш лилии, пожалуй. Тогда те свойства, которые есть у новорождённого мужчины-ребёнка, – пока ещё не полные, что желательно, я вынужден в этом признаться, – уже такие, какие есть, и действуют так же, как и у взрослых. Но мы здесь не останавливаемся, – делая ещё шаг, – мужчина-ребёнок не только обладает этими существующими чувствами, хотя и малыми, но, используя аналогию, – теперь наше ботаническое изображение играет роль, – как бутон лилии, он уже содержит другие скрытые рудименты; это свойства, в настоящее время невидимые, с достоинствами, в настоящее время бездействующими.

– Ну-ка, этот разговор становится слишком садоводческим и красивым в целом. Прервите его, прервите его!

– Уважаемый сэр, – с туповатой военной жестикуляцией, как у ослабевшего капрала, – когда в авангарде на поле нашей дискуссии развёртывается важный аргумент, намного более развивающий великие основные силы новой философии мальчиков, о которой я уже сказал, то, конечно же, вы любезно разрешите соответствующую жестикуляцию, маленькую и скромную, которая будет соответствовать моменту. Действительно ли стоит всё это продолжать, уважаемый сэр?

– Да, перестаньте углубляться и продолжайте.

Подгоняемый такими словами, философ с медной табличкой снова продолжил свою речь:

– Предположим, сэр, что достойный джентльмен (в таких терминах, как «претендент на обслуживание», мы ссылаемся на некоего клиента, которого мы, в зависимости от случая, имеем в виду), предположим, уважаемый сэр, что достойный джентльмен Адам сброшен ночью в Эдем, как телёнок на пастбище; предположим это, сэр… как тогда могла даже самая известная змея предвидеть, что такой невинный малыш с пушистым подбородком в конечном счёте составит конкуренцию козлу с бородой? Сэр, при мудрости, которой обладал Змей, эта возможность была полностью скрыта от его разума.