Маскарад, или Искуситель

– О, хорош тот, сэр, кто всегда говорит в такой манере, а у кого нет веры в человеческий разум, кто презирает человеческий разум, с ним бесполезно рассуждать. Однако, уважаемый сэр, – изменяя свой тон, – разрешите мне намекнуть, что, не имея силы аналогии, слегка подталкивающей вас, вы едва ли предположите, что этот разум презирает её.

– Разговор зашёл далеко, – презрительно, – но, умоляю, скажите мне, как используется последняя ваша аналогия в вашей информационной службе?

– Она используется везде, уважаемый сэр. От этой аналогии мы получаем ответ, даваемый такому клиенту, который вскоре после получения взрослого слуги предлагает нам забрать его обратно; когда клиент говорит, что взрослый работник дал повод для претензий лишь потому, что клиент случайно услышал что-то нехорошее о нём от некоего джентльмена, который использовал его, по словам этого джентльмена, значительно ранее, в то время, когда работник был ещё мальчиком. Этому слишком придирчивому клиенту мы, взяв указанного взрослого за руку и заново любезно представив его клиенту, говорим: «Далеко ему от вас, леди или сэр, продолжающим осуждение этого взрослого в духе странного закона, имеющего обратную силу. Леди или сэр, вы смотрели на гусениц бабочек? В естественном развитии всех существ разве они не хоронят себя, снова бесконечно возрождаясь и становясь всё лучше и лучше? Леди или сэр, заберите этого взрослого; он, возможно, был гусеницей, но теперь это бабочка».

– Игра слов зашла далеко, но, даже принимая вашу аналогию как игру слов, что это даёт в сумме? Гусеница была одним существом, и бабочка является другим? Бабочка – это гусеница в безвкусном плаще, лишённая длинного веретенообразного тела, по форме в значительной степени похожая на червя.

– Вы отклоняете аналогию. Тогда обратимся к фактам. Вы отрицаете, что молодой человек одного характера может быть преобразован в человека характера противоположного. Тогда сейчас – да, такие факты у меня есть. Есть основатель аббатства Ла-Трапп и Игнатий Лойола; в детстве они оба имели при некоторой мужественности безрассудную кровь, и всё же, в конце концов, удивили мир затворническим самообладанием. Эти два примера, между прочим, мы приводим таким клиентам, которые поспешно готовы вернуть нам распутных молодых слуг. «Леди или сэр – терпение; терпение, – говорим мы, – славная леди или сэр, хотели бы вы освободиться от своей бочки хорошего вина, потому что в процессе вашей работы она вас чем-то раздражает? Тогда не трогайте больше этого молодого слугу, в его работе есть польза». – «Но он весьма распущен». – «В этом его смысл, повеса – сырой материал для святого».

– Ах, вы – говорливый человек, тот, кого я называю человеком многословным. А вы говорите, говорите.

– Подчиняюсь вам, сэр, и спрашиваю, кто является самым великим судьёй, епископом или пророком, если не говорящий человек? Он говорит, говорит. Это специфическое призвание учителя – говорить. Что такое сама мудрость, если не застольная беседа? Лучшая мудрость в этом мире и последняя, как сказал учитель, разве не воистину буквально переходят в форму застольной беседы?

– Вы, вы, вы! – ударяя о пол своей винтовкой.

– Сдвиньте предмет, если мы не можем согласиться. Умоляю, каково ваше мнение, уважаемый сэр, святой Августин?

– Святой Августин? Что я или вы должны знать о нём? Мне кажется, что, действительно, для человека в таком бизнесе, не говоря уж о вашем пальто, вы хоть и не знаете многого, но всё же знаете намного больше, чем вы должны знать, или что вы имеете право знать, или то, что безопасно или целесообразно для вас знать, или то, что при нормальном течении жизни вы сможете честно изведать. По моему мнению, ваше предназначение то же, что и у еврея в Средневековье с его золотом; вы недостаточно хорошо понимаете, как правильно использовать знание, взятое от вас. Так я думаю.

– Вы веселы, сэр. Но вы немного изучали святого Августина, как я полагаю.

– «Святой Августин о первородном грехе» – мой учебник. Но вы, я снова спрашиваю, где вы находите время или место для этих отвлечённых размышлений? Фактически весь ваш разговор, чем больше я думаю о нём, в целом кажется беспрецедентным и экстраординарным.

– Уважаемый сэр, я не сейчас сообщил вам, что довольно новый метод, строго философский, на котором основана наша служба, привёл меня и моих партнёров к более серьёзному исследованию человечества. Было бы моей ошибкой, если бы я аналогичным образом не намекнул, что эти исследования всегда направлялись на научное обеспечение хорошими слугами всех видов, включая мальчиков, для добрых господ, наших клиентов, – что эти исследования, как я сказал, были проведены одинаково как среди всех книг всех библиотек, так и среди всех людей всех стран. Тогда вам скорее нравится святой Августин, сэр?

– Превосходный гений!

– В некоторых пунктах – да; всё же в том, что вышло из-под его собственной руки, святой Августин признаётся, что до своего тридцатилетия был очень грустным псом?

– Святой – грустным псом?

– Не святой, а маленький безответственный предшественник святого – мальчик.