Маскарад, или Искуситель

«Предательство? Бледнолицый! Это они нарушили своё же соглашение первыми, придя все вместе; это они нарушили его первыми, доверившись Мокмохоку».

В этом пункте судья сделал бы паузу и, воздев свои руки и вращая глазами, воскликнул бы весьма торжественным голосом: «Кругом хитрость и жажда крови. Сообразительность и гениальность вождя сделали его большим зверем».

После другой паузы он начал бы воображаемый диалог между переселенцем и его собеседником: «Но все ли индейцы такие, как Мокмохок?» – «Не все такие, но в наименее вредоносных может находиться зародыш зла. Есть индейская природа. „Индейская кровь течёт во мне“ – это уже угроза полукровки». – «Но бывают ли некоторые индейцы добрыми?» – «Да, но добрые индейцы главным образом ленивы и считаются простаками, – как правило, они редко бывают вождями; в вожди краснокожих попадают активные и считающиеся мудрыми. Следовательно, ввиду малочисленности этот вид индейцев имеет только частичное влияние. И добрые индейцы бывают вынуждены выполнять недобрые указания. Поэтому „остерегайся индейца, доброго или недоброго“, – сказал У. Даниэль Бун, который из-за них потерял своих сыновей». – «Но все ли ваши переселенцы так преследовались индейцами?» – «Нет». – «Хорошо, и в определённых случаях ко многим ли из вас отнесутся по-доброму?» – «Да, но редко кто среди нас оказывается с таким самомнением или столь эгоистичным, что сочтёт своё личное освобождение от индейца настолько типичным опровержением опыта столь многих людей ради того, чтобы вопреки общему мнению хорошо думать об индейцах; иначе, если он за это будет держаться, то стрела в его боку может породить подходящее сомнение».

Короче говоря, следуя судье, если мы во всём доверяем переселенцу, его настрою против индейцев, понятому правильно, то его стоит рассматривать как с нашей, так и с другой или совместно с обеих точек зрения. Верно то, что есть мало семей из известных ему, где некоторые их члены или связанные с ними не были бы индейцами искалечены или оскальпированы. Что за польза тогда, что один из индейцев, или два, или три отнесутся к переселенцу по-дружески? «Он боится меня, – полагает он. – Заберите у меня мою винтовку, дайте ему повод, и что произойдёт? Или если это не так, то как мне знать, что непреднамеренные приготовления могут происходить в нём из-за вещей, в настоящее время неизвестных ему так же, как и мне, – своего рода химическая подготовка в душе для преступного замысла, подобная химической реакции в теле из-за болезни».

Не то чтобы переселенец когда-либо использовал те слова, что вы слышите, но судья нашёл им выражение для передачи их значения. И этот пункт он завершил бы высказыванием, что «тот, кого называют „дружелюбным индейцем“, является очень редким существом; и хорошо, что это так, поскольку никакая жестокость не превышает жестокости „дружелюбного индейца“, обернувшегося врагом. Трусливый друг создаёт отважного противника».

Но к настоящему времени рассматриваемая страсть была рассмотрена как генеральная линия сообщества. Когда к этой существующей доле переселенец добавляет своё личное чувство, то у нас тогда появляется материал, из которого формируется, если формируется вообще, особенный индейский ненавистник.