Маски Пиковой дамы

Руки, сжатые крестом, — знак 18-го градуса «рыцарь розенкрейцер». Они означают призыв: «К порядку»[488]. Тут трудно избавиться от аналогии с императором, пришедшим именно наводить порядок. Кроме того, в Таро 18-я карта «Луна» или «Лицо в луне», посвященная богине Диане (эту символику мы проследили, говоря о медведице, охотнице и рожках месяца на лбу у Екатерины II из английских карикатур). Медный всадник тоже преследовал Евгения, «озарен луною бледной». «Бледная» — у Пушкина частый эпитет луны. Германн сидит, озаренный «бледным светом».

«Лицо в луне» — изображает мечтателя, заблудившегося среди иллюзий. На карте нарисован рак в море, пятящийся назад, — он символизирует человека, боящегося развития. Можно выбрать или путь наверх, или бегство на спасительную глубину прошлого. Мимо моря ведет дорога, которую предстоит пройти. На ней два пса, лающие на луну, — они символизируют дьявола, мастера создавать препятствия. Путника напугают привидения, выискивающие жертв по ночам, и рушащиеся башни, где заточены узники (о символике падающей башни и заключенных душах мы поговорим ниже). Башни отмечают выход из земного мира. Если романтик преодолеет страх и пройдет между ними, он выйдет за пределы обыденного[489].

Многое из дальнейшей судьбы Германна уже на этой карте — его вот-вот посетит призрак Старухи.

Сложенные руки отличали многие изображения Наполеона. Например, в кабинете Онегина, где Татьяна видит его бюст наряду с грудой книг и портретом Байрона:

…И столбик с куклою чугунной
Под шляпой с пасмурным челом,
С руками, сжатыми крестом.

«Пасмурное чело» и «…грозно нахмурясь» — практически одно описание. Татьяна принялась за чтение книг, «но показался выбор их / Ей странен…». Она увидела отметки на полях и поняла, по какому человеку «осуждена судьбою властной» вздыхать. Из довольно большого первоначального перечня серьезных изданий Пушкин оставил герою

                …два-три романа,
В которых отразился век
И современный человек
Изображен довольно верно
С его безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой,
Мечтанью преданной безмерно,
С его озлобленным умом,
Кипящим в действии пустом.

Позволим себе сцепить сходные рифмы и присовокупить к последним двум строкам описание Бонапарта: «С руками, сжатыми крестом». Получится любопытная картина. С одной стороны, розенкрейцерский знак в сочетании с «озлобленным умом» и характеристикой действия — великого делания — как дела пустого покажет, что Пушкин видел «за фасадом масонского храма» зло и пустоту. С другой — император, призывая «к порядку», кипит в «действии пустом». Николай I работал очень много, но конец царствования — Крымская война — перечеркнул в глазах современников все им сделанное. Даже дочь, великая княжна Ольга, писала, что «результаты тридцатилетних трудов и жертвенных усилий принесли только очень посредственные плоды»[490].

«Озлобленный ум», «безнравственная душа», себялюбие, сухость и безмерная преданность «мечтаньям» — черты Германна. Читая книги Онегина, Татьяна задается страшным для героя вопросом:

Что ж он? Ужели подражанье…
………………………………………………………
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?
………………………………………………………
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?

Вместе с героиней, задумавшейся о любимом, Пушкин задумался о «друзьях, товарищах, братьях». «Ужели слово найдено?» Пародия на европейские тайные общества. На итальянских карбонариев, на восстание Астурийского полка Риего в Испании, на французских якобинцев… У всех сразу позаимствован «слов модных полный лексикон». Жестоко. И непривычно для исследователей декабризма, даже после того, как догадка о горьком издевательстве поэта над тайными обществами, как «забавой взрослыми шалунами», уже утвердилась в сознании.

В таком контексте «мечтанье», которому «безмерно» предана черствая душа, обретает не романтический, а политический характер. Политическими мечтателями можно было бы назвать и декабристов. И императора, именно это свойство подчеркнул когда-то Отто фон Бисмарк: «Едва ли известен другой пример, когда неограниченный монарх одной державы оказал своему союзнику такую услугу (помощь Австрии в 1848 году. — О. Е.)… Лишь такой самовластный, преувеличенно рыцарственный самодержец был способен на это. По природе император Николай был идеалистом, и надо удивляться, как при всех испытаниях, начиная с декабристов, он сумел пронести через всю жизнь идеалистический порыв»[491].