Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала

Так что Грег отпал. Он некоторое время будет зависать с нашим кругом друзей, но, в конечном счете, вернется в Миннесоту и станет играть в другой группе. Гораздо позже, отказавшись от мечты, как в итоге почти все и делают, он стал владельцем похоронного бюро. По крайней мере, я об этом слышал.

И нас осталось двое, я да Джуниор. «Джуниор» (младшенький) – так я называл Дэвида Эллефсона. Сразу же после того, как пригласил его в группу, я решил, что двух Дэвидов быть не может. Все будут путать.

– Какое у тебя среднее имя? – спросил я.

– Уоррен.

– Э, чувак. Не канает. А что если мы его укоротим? Будем тебя называть «Уор» (война). Обыграй свои скандинавские корни. Типа Викинг и тому подобное.

Мне показалось, звучит прикольно. Дэвид не согласился.

– Ладно. Но я не буду называть тебя Дэйвом. Отныне ты Джуниор.

И уже почти двадцать лет я называю его именно так.

Поначалу я был скептически настроен по поводу своих вокальных способностей, поэтому мы пригласили вокалиста по имени Лоуренс «Лор» Кейн. Лор пробыл в группе недолго, но надо отдать ему должное: именно Лор предложил нам назваться Megadeth. Случилось это, когда однажды вечером мы колесили по району и говорили о том, какое подобрать название. Лор знал, что я уже написал песню под названием «Megadeth», и решил, что это прекрасное название и для группы.

И он оказался прав. Поэтому спасибо тебе, Лор.

Один из первых концертных снимков меня и моего лучшего друга на протяжении почти двух десятилетий, Дэвида «Джуниора» Эллефсона. Фотография Харальда Оймена

В плане барабанщиков у нас также был проходной двор. Сначала пришел Дижон Каррутерс, чей отец был странствующим актером по имени Бен Каррутерс, – больше всего известен участием в фильме «Грязная дюжина». Дижон был высоким и долговязым, с гладкой кожей и очень расслабленной манерой поведения. Было сложно сказать о нем слишком много, за исключением очевидного факта – он был потрясающим барабанщиком, поскольку казался весьма странным и таинственным парнем. Дижон говорил, что у него испанские корни, хотя на испанца был совершенно не похож. Он время от времени сочинял извращенные и садистские тексты – неожиданно читать такое от парня, чьим любимым музыкантом был итальянский скрипач Паганини. Однажды он приперся на репетицию в шляпе паломника и парике; никаких объяснений этому не было. Но потом, опять же, мы от него их и не ждали.

Так или иначе, однажды вечером, когда мы ужинали дома у Дижона, вошел парень, с басом, болтающимся через плечо. Просто открыл входную дверь, вошел, как к себе домой, кивнул и выдал: «Здарова, чувак!»

Я посмотрел на Дижона. Похоже, ему было неловко.

– Это, блядь, еще кто? – спросил я.

– О… этой мой брат.

Это было неожиданно, учитывая, что чувак, только что вошедший, был чернокожим, а Дижон – вроде бы как испанцем. И в этом как раз крылась суть тайны Дижона Каррутерса. Его братом был Кейн Каррутерс, басист группы, известной как Untouchables («Неприкасаемые»). Оказалось, в Дижоне намешано несколько кровей.

Это открытие стало серьезным препятствием в моих отношениях с Дижоном. Не знаю, смущало его происхождение или, может быть, он подозревал меня в расизме. Как бы там ни было, его это оскорбило. Мне, возможно, было бы плевать, какого цвета кожа Дижона, черная или белая, но мне не понравилось, что он врал о чем-то принципиально важном. Это ведь показывало его как человека, и если он не мог доверять нам с Джуниором, то как мы могли доверять ему?

Следующим к нам пришел барабанщик по имени Ли Рауш, еще один странный паренек, который играл довольно хорошо, но имел некоторые серьезные личностные заскоки. Мы его прозвали «Болван», поэтому можно, наверное, представить, как он выглядел, и он часто говорил о своем увлечении сатанизмом. Теперь же, в силу моего происхождения и лет, которые я провел за увлечением колдовством и черной магией, я знал, что это значит. И я совершенно по-другому к нему относился. Знал, что долго мы с ним не протянем. И пусть я не был христианином, но определенно знал, что сатанистом быть не хотел, или даже случайно возвращаться к этой теме.