Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала

Следующим нашим менеджером стал Рон Лаффитт, которого я знал, и он мне нравился еще со времен, когда я был в Metallica. Рон был ответственным и умным, и, казалось, у нас много общего: его мать, как и моя, была немкой; его фамилия французская – моя тоже; он Дева, и я тоже. Учитывая, что у нас обоих длинные рыже-карие волосы и мы оба дружелюбные, мы вполне могли сойти за братьев. И действительно, Рон на тот момент был для меня больше, чем менеджером. Он был другом. Мы зависали, когда не сидели в студии, вместе тренировались в додзе[36] и обучались у великого чемпиона по боевым искусствам – Бенни «Реактивного» Уркидеза. Вместе прыгали с парашютом. Понемногу я стал чувствовать себя лучше. Разумеется, это не случилось в одночасье, но впервые за долгое время мне, безусловно, становилось лучше – физически и эмоционально. Сложно объяснить траекторию моей зависимости и трезвости – она напоминала не параболу, а скорее длинную и изогнутую линию.

Продолжая сочинять песни для следующей пластинки, Rust in Peace, я в свои почти тридцать лет пытался жить как относительно «нормальный». Ходил в зал, стал правильно питаться, сосредоточился на работе и временами выпивал залпом какой-нибудь напиток для взрослых. Пару бокалов. А иногда и три. Я еще не осознал, что мне не рекомендуется отрываться, как остальным ребятам. В «программе» участвовали многие, и под этим я в первую очередь имею в виду Анонимных Алкоголиков, которые были не особенно терпимы к тем, кто в программе участия не принимал. Если у тебя не было маленького медальона, ты не посещал собрания музыкантов и не ходил, приговаривая: «Не приведи Господи, чувак», ты не состоял в клубе.

Я не состоял.

В то же самое время, я ходил в бары и иногда оглядывался, задаваясь вопросом, а не следит ли кто за мной и не присматривает. Почему? Потому что мне было страшно. Даже если я вел себя так, будто мне плевать, Даг Талер неплохо вправил мне мозги своей угрозой. Я разозлился и желал ему отомстить. Но также знал, что единственной способ завоевать доверие – привести себя в порядок.

В связи с этим я продолжил искать классного гитариста, который смог бы заставить меня забыть Джеффа Янга, а может быть, и перестать горевать по Крису Поланду. Процесс оказался безумно медленным, прослушивание сменяло прослушивание, снова и снова. Один парень приехал, и с тех пор он ходит и всем заливает, что, оказывается, сочинил вступление к песне «Wake Up Dead». Только вот прослушивание его состоялось, уже когда Megadeth работали над четвертым альбомом. А песня «Wake Up Dead» с пластинки Peace Sells, записанной три года назад. Счетовод из него так себе!

Затем утром на прослушивание приперся чувак и зашел, будто был сессионщиком The Allman Brothers Band: длинные светлые волосы, собранные в конский хвост, ботинки с тупым носом, джинсовая куртка и южные тягучие нотки в голосе.

– Кар-о-о-ч, – протянул он, подключая гитару. – Гато-оф послу-у-шать, че у вас там за пе-е-сни.

Я подумал про себя: Ты че, блядь, прикалываешься? Это прослушивание, а не урок игры на гитаре.

Мы с Джуниором придумали свою систему. Тянулись к беспроводному блоку на ремне от гитары и выключали его, таким образом эффектно завершая прослушивание. В данном случае мы лишь переглянулись и одновременно потянулись к блоку.

Выход – там!

Я даже не помню, скольких мы выдержали; спустя некоторое время я уже стал терять надежду найти нормального гитариста. И наконец, однажды днем, в феврале 1990-го, я вошел в кабинет Рона Лаффитта и увидел на столе обложку альбома. Он назывался Dragon’s Kiss. Это была сольная пластинка гитариста по имени Марти Фридман, которого я смутно знал по его работе в группе Cacophony. Я взял пластинку, стараясь не заржать. На обложке Марти был в блестящей кожаной куртке (или комбинезоне, трудно сказать), расстегнутой до пояса. Волосы уложены в длинные струящиеся двуцветные кудри.

– Ты, должно быть, шутишь, да?

– Просто послушай, окей? – сказал Рон.

Не прошло и двух минут первого трека, а я уже был сражен наповал. Даже не так. Я был в шоке.

– Этот парень хочет к нам в группу?

Род улыбнулся и кивнул.

Состав, которому в скором будущем суждено стать известным или даже печально известным, период Rust in Peace. Слева направо: Дэвид Эллефсон, Марти Фридман, я и Ник Менза