Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала

А еще две разные версии «семейной недели[43]», которую я был вынужден терпеть. Эта была кульминация, или, наоборот, самый неприятный момент реабилитационного процесса, аналогичный теме «возмещения ущерба», когда находишься в клубе АА. Обряд посвящения, так сказать. Период после вмешательства. Ты усаживаешься с близкими и любимыми, и они избавляются от бремени сдержанного негодования, рассказывая тебе о каждом вредоносном или неловком поступке, который ты когда-либо совершал, в трезвом или пьяном состоянии. Это жестко, и я дважды через это прошел. Один раз с Пэм и своими сестрами (моей кровной семьей) и второй раз – с парнями из Megadeth (моей профессиональной семьей). Оба сеанса получились мощными, откровенными и очищающими. Поначалу мои коллеги были так разгневаны, что даже не хотели принимать участия в процессе, но как только им дали зеленый свет, они не стали сдерживаться. Их беспокоила не только моя наркозависимость, но и то, что я подверг риску их профессиональную карьеру. Я это понимал. Уволил предыдущих участников Megadeth именно по этой же самой причине. Но сомневаюсь, что они понимали глубину моей проблемы или степень страдания. Я не был даже уверен, что хочу продолжать сочинять песни или играть музыку. И понятия не имел, хочу ли я продолжать с Megadeth. Однако точно знал, что не в состоянии отправиться на гастроли, и это признание крайне сильно беспокоило остальных ребят в группе, как и наш менеджмент.

После того, как меня госпитализировали, мы отменили широко разрекламированный тур по Японии. И теперь, когда я, казалось бы, шел на поправку, ребята хотели возобновить гастроли. Самым неприступным оказался Марти Фридман, который к этому времени фактически занялся самоуправством. Он был безумно влюблен в культуру Японии, вплоть до того, что в конечном итоге стал как Ричард Чемберлейн из фильма «Сегун[44]».

Марти чуть ли не всю жизнь мечтал сыграть в театре «Будокан», и мой рецидив стоил ему этой возможности. И за это мне было искренне его жаль. Но не настолько, чтобы прямо из Викенбурга лететь в Японию. Ребята в конечном счете пусть и неохотно, но приняли мои извинения и поддержали мое решение. Дело не в том, что наш агент Энди Саммерс заново забронировал турне, включавшее также выступления в Австралии, без моего разрешения или ведома. Мы отменили тур во второй раз, еще больше разозлив японскую аудиторию и промоутеров. А затем уволили Энди.

* * *

Лишь в июне Megadeth выступили живьем. Мы приняли приглашение сыграть в одной программе с Metallica и Diamond Head на Milton Keynes Bowl в Бакингемшире, Англия. А оттуда собирались в Европу. Однако, чтобы это случилось, требовались перемены. Менеджмент ввел в действие политику воздержания. Я не против проведения чистого и трезвого турне, но у меня были сомнения относительно того, может ли такое поведение считаться законным. Я полагал, что идея невозможная, и ее не реально претворить в жизнь. В конце концов, все мы были взрослыми людьми. Однако менеджмент оказался непреклонен, и я пошел им навстречу. Ожидалось, что каждый из нас подпишет контракт о намерении воздерживаться от употребления наркотиков и алкоголя во время гастролей; кроме того, пункт конфиденциальности запрещал участникам группы и дорожникам обсуждать события, происходящие во время гастролей или в студии. В этот момент благие намерения превращаются в некий фашизм.

Diamond Head, Megadeth и Metallica на стадионе Milton Keynes Bowl, Милтон Кинс, Англия, 5 июня 1993 года. Фотография Росса Халфина

Но такая в Megadeth царила атмосфера. Экстремальные меры, чтобы справиться с экстремальной проблемой. Хотя не думаю, что Ник Менза был единственным, кто не согласился с такой политикой, однако в конечном итоге единственный не захотел подписывать эти документы. И это привело к неприятной ссоре между нами. Мы только приехали в отель после трансатлантического перелета, и, пока заселялись, я подошел к Нику и спросил, почему он до сих пор не подписал.

– Да ну на хуй! – крикнул он. – Ни черта я подписывать не буду!

Его выплеск эмоций не особо меня удивил. Ник предпочитал решать конфликты очень просто: постепенно вел себя все громче и враждебнее, пока противник либо не сдастся, либо не уйдет, почувствовав себя неловко. Мне всегда нравился Ник; я считал его хорошим парнем с дурным характером и проблемами с неуверенностью, усугубившимися употреблением наркотиков. Обычно я давал ему поблажку, но не в этот раз. Если трезвость была прописана в договоре, а мы, как ни крути, считались профессионалами, значит, все должны соблюдать правила. И Ник в том числе.