Мастер

Когда обед, каким-то чудом все же приготовленный миссис Смит, подходил к концу, Берджесс дал ему знать, что пришла миссис Тикнор, и Генри попросил ее подождать его в передней гостиной. Он понимал, что теперь не сможет показать гостям сад, однако легко вышел из положения и попросил мисс Нортон, сославшись на неотложную работу над романом, выходившим по частям, поводить гостей по Раю, с которым она уже вполне неплохо познакомилась.

После того как ничего не подозревающие гости ушли, он отправился к миссис Тикнор и объяснил ей всю тяжесть ситуации. Он подчеркнул, что так продолжаться не может и не будет. Он сказал, что даст им щедрый расчет, но вынужден отказать им от места. Он выразил надежду, что миссис Тикнор сумеет их устроить, но он в этом ей ничем помочь не может. Миссис Тикнор выслушала его, не меняясь в лице. Она лишь спросила, где сейчас ее сестра и можно ли с ней поговорить. Когда они вышли в коридор, то увидели, как горничная впускает в дом доктора. Генри сообщил миссис Тикнор, что миссис Смит на кухне, и, коротко переговорив с доктором, поручил горничной отвести его в комнатку за кладовой, где, как сказал Берджесс Нокс, лежал в кровати мистер Смит.

Тем вечером за ужином с Лили Нортон и приятелем из Истборна беседовали о политике и литературе. Лили была в высшей степени очаровательна и блистала умом. Учитывая разговор о Констанс Фенимор Вулсон, в который она втянула его накануне, и ее инсинуации, что он якобы бросил подругу в Венеции на произвол судьбы, Генри задумался, не была ли сама Лили Нортон брошена кем-то на произвол судьбы, а может, боялась, что это произойдет? То, что она до сих пор не замужем, не заключила союз с человеком, который мог бы предложить ей бо́льшую цель и больший простор для ее талантов и шарма, было, с его точки зрения, ошибкой, фатальность которой с годами, похоже, только усугубится. Генри смотрел на Лили через стол, и ему пришло в голову, что решительная и беспощадная работа над собой, стремление расширить свои горизонты убили в Лили иные качества, которые могли бы привлечь потенциального спутника жизни. У Констанс мог бы получиться очень хороший роман о ней, подумалось Генри.

Утром доктор пришел снова и объявил, что случай безнадежный. Он сказал, что мистер Смит не трезвеет и не протрезвеет; тот столько лет употреблял спиртное, что резкий отказ от него принесет огромные страдания. Миссис Тикнор пришла вместе с мужем и сказала Генри, что его щедрость будет принята с благодарностью, поскольку у Смитов нет ни гроша. Они ничего не скопили. Все свои сбережения они истратили на спиртное, задолжав, как оказалось, многим торговцам Рая. Миссис Тикнор говорила отрывистым тоном, а муж ее стоял рядом и смущенно мял в руках шляпу.

Когда пожитки Смитов были собраны, Генри подумал о том, что они – просто две спившиеся, деморализованные жертвы, которые не могут и слова сказать в свою защиту, даже миссис Смит молча смирилась со своей судьбой и не поднимала на бывшего хозяина глаз. Он знал, что работы им уже не найти, а значит, когда закончатся деньги, которые он им выплатил, а близкие родственники не смогут больше им помогать, они окажутся у самого края пропасти. Смиты, преданно служившие ему столько лет, теперь пропадут, подумал он. Но он сделает все, чтобы они покинули его дом.

Он написал об этом эпизоде своей невестке, но попросил больше никого в это не посвящать. Это был самый настоящий кошмар и ужас, писал он. Он осознал, что вскоре весь Рай узнает о горькой судьбе Смитов. Пусть их здесь никто особо не любил, но то, как быстро он их выгнал, заставило людей оглядываться на него, когда он шел по улицам города.

Этот печальный случай и нервные недели, пока он искал новых слуг и питался в местном трактире, стали для него несчастьем, исцелить которое можно было только работой. По утрам он сидел у широкого окна гостиной с южной стороны, в которое струился ранний солнечный свет, и перечитывал написанное им накануне. Окно выходило на гладкую зеленую лужайку, он любил наблюдать за трудами Джорджа Гэммона в тени старой шелковицы. Позже, прогуливаясь по саду, он будет испытывать радостное чувство защищенности за высокими стенами садовой ограды Лэм-Хауса.

Глава 9

Март 1899 г.