Мастер серийного самосочинения Андрей Белый

Отношения между языком и миром явлений действительно находятся в центре философии языка Белого, но его подход гораздо сложнее, чем выстраивание линейных соответствий между словами и объектами. И наоборот: Белый часто избегает линейных соответствий между словами и объектами, но его подход гораздо сложнее, чем отрицание связи между ними. Если бы такая связь отсутствовала, каким образом автобиографичность его текстов стала бы не просто заметной, но бросающейся в глаза? В том же «Котике Летаеве» Белый ясно описывает легко узнаваемые картины своего детства.

В том же «Котике Летаеве» он пользуется прозрачно ясными метафорами. Вот, например, музыкальные впечатления Котика:

Если бы всему тому – смерзнуться, то ретивые ритмы бы стали ветвями; а бьющие пульсы – иглинками; там стояла бы елочка; все мелодийки из нее вырастали игрушкой; из трепещущих, блещущих звуков сложились бы нити и бусы; а из кипящих, летящих аккордов – хлопушки; застрекотали бы ломкими бусами хрустали дишкантов; а басы бы надулись большими шарами из блесков; да, мелодия – елочка, где дишканты – канитель, а объяснение звуков – возжжение блесков над блесками <…>[766].

Развернутая метафора, которая на первый взгляд представляется не более чем риторическим украшением воспоминания, оказывается лингвистической игрой со своей логикой. Перед нами комбинация двух рядов: звукового («музыкального») и зрительного («новогоднего»). Элементы зрительного ряда объединены в целое – как соприкасающиеся между собой части новогодней елки. Каждый же из элементов музыкального ряда уподоблен части елочки. Музыкальная метонимия попадает в поле новогодней метонимии и начинает функционировать по ее законам: элементы музыкального ряда объединяются между собой по той же логике – как соприкасающиеся между собой части мелодии. Часть музыкального целого несет по отношению к мелодии такую же функцию как часть новогоднего целого по отношению к елке. Достигаемая таким образом взаимообратимость музыкальных и новогодних составляющих приводит к эффекту взаимно однозначного соответствия: каждому музыкальному элементу точно соответствует один, и только один, элемент елочки – и наоборот, каждая часть елочки перекликается с одним-единственным музыкальным эквивалентом.

Внимательный читатель заметит, что этой развернутой метафоре предшествует метафора, если так можно выразиться, свернутая: «Если бы всему тому – смерзнуться <…>». Смерзнуться – ключевое слово. Оно одно уже превращает звуки в картинку – надо лишь представить, что поток музыки вдруг схвачен морозом и на миг остановлен. Тогда оба ряда, музыкальный и новогодний, и отношение между ними воспринимаются самым органичным образом как развитие темы, заданной словом смерзнуться. Оно одно организует и трансформацию музыкальных образов в новогодние, и оба ряда, и соответствие между ними. Это сверх-образ, предопределяющий и объясняющий всю цепочку.

Вполне закономерно, что – в результате развития языковых ассоциаций – в конце синтаксического периода «мелодия» и «елочка» становятся единым целым. И если читателю в силу культурной привычки к завершенности захочется увидеть в елочно-музыкальном симбиозе торжество символизма над косной материей или романтическое возжение смысла в музыке, это должно быть отнесено всецело к его, читательской, чести и оставлено на его, читательской, совести.

Словословие в других текстах