Мастодония

– Да, здесь. Я – робот третьего поколения.

– Понятно. И сколько же здесь может быть поколений?

– Трудно сказать. Это как считать, мисс. Кто говорит – пять, а кто – и все семь.

– Так много?

– Так много. Может, и больше.

– А ты бывал когда-нибудь в тех местах, которые находили Слушатели?

– Дважды, мисс. Я совершил два путешествия.

– А за пределами пространства и времени бывал?

– Один раз.

– А ты не мог бы мне рассказать, на что это похоже?

– Не могу, мисс. Невозможно рассказать. Просто – другое место. Совсем не так, как здесь.

Глава 18

Теннисону снился математический мир. На этот раз одно из уравнений показалось ему знакомым. Да нет, не одно, а больше…

Первое, как ему почудилось, было Экайером. График и внешне неуловимо напоминал Экайера, и уравнение, которое он изображал, несло в себе что-то экайеровское, но что именно – он понять не мог. Может быть, дело в цвете – в графике преобладали серый и розовый цвета, а именно они почему-то ассоциировались с Экайером.

«Нет, цвета тут ни при чем, – думал Теннисон во сне. – Скорее всего, дело именно в тех компонентах, в тех символах, которые слагают уравнения, в зримых очертаниях графиков».

Теннисон мучился, тяжело дышал, покрывался потом, напрягался изо всех сил, пытаясь решить уравнения, но это оказалось не под силу, ведь он не знал ни условий, ни значения знаков и символов.

Он неохотно, с трудом отошел от того уравнения, что показалось ему Экайером. «Нужно посмотреть с другого места, – решил он. – Отвести взгляд и посмотреть снова – вдруг тогда все станет ясно?»

Ему обязательно, во что бы то ни стало надо узнать, Экайер ли это.

Окружающее виделось Теннисону в дымке, очертания графиков расплывались, воздух – если это был воздух – колебался, дрожал.

«Если хоть что-нибудь тут стояло на месте, я бы смог все как следует разглядеть», – страдал Теннисон. Вся беда была в том, что вроде бы и не менялось ничего, но во всем ощущалась такая зыбкость, такая изменчивость – того и гляди все растает.

Он исполнил свое намерение – отвел глаза в сторону и снова взглянул на то же самое место в надежде, что застанет график врасплох.

«Экайер» исчез! Пропали серый и розовый цвета. Теперь на этом месте возникли совершенно другой график и другая цепочка уравнений. Они горели ярко-лиловым и золотым цветами.

Глядя на этот график, Теннисон окаменел. Мурашки побежали по спине. В ужасе он закричал:

– Мэри! Мэри! Мэри!

Пытаясь стряхнуть оцепенение, мучительно напрягая последние силы, он попытался вырваться оттуда, где находился. Но бежать было некуда, и какая-то неведомая, невидимая сила держала его, не давая уйти.

– Нет! Нет! Нет! – кричал он, а кто-то шептал ему:

– Ну-ну-ну… – и ласковые руки гладили его…

Открыв глаза, он обнаружил, что кругом темно, – и это было странно, ведь глаза его были открыты.

Знакомый голос произнес:

– Нет-нет, Губерт, все в порядке. Просто ему снился страшный сон.

– Джилл… – слабым голосом выговорил Теннисон.

– Да, милый. Все хорошо. Я с тобой. Ты вернулся…

Он лежал на кровати. Над ним склонилась Джилл, а в дверном проеме застыл Губерт.

– Я сегодня задержалась допоздна, – объяснила Джилл. – Думала, ты уже спишь, но на всякий случай постучала, и Губерт впустил меня. Я хотела повидаться с тобой. Мне так много нужно сказать тебе, Джейсон.

– Я был в математическом мире, – сказал Теннисон. – Опять он мне приснился. Джилл, я видел Экайера – он был серо-розовый, а когда я на секунду отвел взгляд…

– Ты кричал что-то про Мэри. Там была Мэри? Райская Мэри?

Он кивнул и попытался сесть, все еще не в силах окончательно прогнать кошмарное видение.

– Мэри была лиловая и золотая, – сказал Джейсон. – И это было ужасно!

Глава 19

Двенадцать лет Декер не возвращался к катеру – да, двенадцать лет назад он ушел отсюда насовсем, а катер остался лежать в небольшом, заросшем густой травой ущелье между отвесными скалами. За годы все вокруг сильно заросло, но не настолько, чтобы катера совсем не стало видно. По всей вероятности, не только Декер, но и никто сюда не наведывался все эти годы, потому что катер лежал так, как запомнил Декер. Он сам удивился, что легко удалось разыскать катер, не заблудиться в бесчисленных отрогах и выйти куда нужно.

– Ты здесь, Шептун? – спросил Декер.

Можно было и не спрашивать, но все-таки…

– Да, Декер, я здесь. И глухоман здесь. Он много дней подряд наблюдал за нами.

– На что мы ему сдались?

– А он просто любопытный. Интересно ему. Ты интересен и вообще люди. И мне ты интересен. Зачем ты вернулся к своему началу?

– Это не мое начало, – ответил Декер. – Начало мое не здесь, оно было далеко отсюда.

– Ну тогда… к своему началу на этой планете.

– Скажем так… Знаешь, что это такое там лежит?

– Ты мне говорил. Спасательный катер. Устройство, которое пронесло тебя в целости и сохранности через пространство, пока не отыскало планету, на которой ты был бы в безопасности, где ты мог бы выжить. А больше ты мне никогда ничего не рассказывал. Мне, самому близкому другу…

– Ты – мой самый близкий друг?

– Если не я, назови другого.