Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители

Известный знаток старообрядчества, наверное, хорошо знакомый всем вам писатель, П.И. Мельников-Печёрский так оценивал его: «Непреоборимая эта сила, единственная сила, которую выработал русский народ под гнётом московской централизации, воеводских притеснений и крепостной зависимости, сила, заменившая в нашем народе энергию, заснувшую с тех пор, как сняты были вечевые колокола и вольное слово самоуправления замолкло перед лицом Москвы». Против царя-Антихриста Петра, против бюрократического государства, порабощённой и умерщвлённой им церкви, налогового гнёта, крепостного рабства, полиции и рекрутчины странники-сектанты выдвинули свою альтернативу сопротивления на личном, религиознонравственном, духовно-экзистенциальном и социальном уровнях. Они стойко отказывались платить сатанинской власти подати, служить в её войске, ходить в её храмы, проходить её переписи, исполнять предписываемые ею обряды, подписывать её бумаги, присягать ей в верности, — а вместо этого или восставали или бежали в леса, горы, пустыни, в крайнем случае, готовые и на самосожжение, и на казнь, и на всякое гонение за свою анархическую веру. Так они сохраняли и выращивали в порабощённом народе дух бунта, протеста, неучастия — во власти, эксплуатации, собственности, в казённой церкви.

Среди наиболее влиятельных течений народного анархического христианства, активно распространившегося на окраинах Империи, были бегуны, в самом названии которых звучит идея странничества в поисках Истинного Царства и побега от Царства Кесаря. Одним из основателей этого направления, возникшего в конце XVIII века, был инок Евфимий, подробно разработавший богословско-философское учение бегунов. Он призывал к подвигу странничества и к принципиальному противостоянию любой власти через уход от неё. Излагая идеи Евфимия, историк А.И. Мальцев пишет, что для него «побег — это не просто один из способов решения проблемы спасения души христианина во враждебном идеалам правой веры окружении, побег — это необходимость, первая обязанность и религиозный долг истинно верующего человека, иного пути спасения души просто не существует». То есть уход от власти как принцип несоучастия («жить не по лжи», — сказал бы Солженицын). Монах Евфимий, собственно говоря, предлагал принципиальный отказ от соучастия: в государстве, в военной службе, от всех контактов с властями — выйти из-под надзора. Особенно если мы помним, что идея надзора была идеей фикс русского государства после Петра: всех переписать, на всех наложить повинность, всех куда-то приписать, к какому-то разряду, тотальная рекрутчина и тягло. И всё это «антихристово дело»: перепись, контроль, закрепощение, унификация и утилизация личности государством — вызвало очень решительные и массовые действия протеста.

Задолго до таких анархических теоретиков гражданского неповиновения и неучастия во зле власти, как Генри Дэвид Торо и Лев Толстой (и тем более — их продолжателей Махатмы Ганди, Александра Солженицына и Мартина Лютера Кинга), Евфимий призывал христиан к отказу от военной службы, от всякого насилия и от всяких контактов с официальными властями, к решительному выходу из под отеческого надзора государства. Особенно резко он порицал институциализацию социального и политического неравенства и иерархии, резко критикуя установленную Петром Первым систему рангов, чинов, властей и распределения собственности. Монах Евфимий утверждал в духе либертарного коммунизма раннего христианства: «Вся нам общая сотворил есть Бог, еже суть нужнейшая, и несть мошно рещи: мой свет, моё солнце, моя вода и прочая». Все иерархии и формы собственности в свете этого подхода являлись явно антихристианской нелепой попыткой нарушить Божественный порядок равенства, свободы и справедливости. Резюмируя взгляды основателя секты бегунов — его бескомпромиссное отрицание любого государства, любой иерархии, любой собственности, любого угнетения и акцент на небольшие добровольные сообщества людей, образованные на основе социальной справедливости и свободы — исследователь А.И. Мальцев справедливо заключает: «Таким образом, на наш взгляд, «анархические элементы» несомненно присутствуют в учении Евфимия».