Материалы к альтернативной биографии

   Новой неожиданностью стал какой-то странный тонкий протяжный скрип, прерывающийся и возобновляющийся ещё громче. Джеймс ахнул и выскочил из комнаты. Я - за ним. Мы прибежали в нумер с противоположного края коридора. Англичанин схватил свой рюкзак и вытащил оттуда плачущего младенца, неумело обмотанного каким-то тряпками. В воздухе сразу крепко запахло простоквашей. Джеймс распеленал дитя, кое-как обтёр его, шёпотом бранясь и корча гримасы, потом вышвырнул тряпки за окно, а младенец - мальчик - не унимался. Выглядел он болезненно, всё его тельце было измято. Джеймс сидел на кровати, косясь на него с выражением беспомощной жалости. Непохож был этот голосок на тот, что я слышал в бедной хижине. Прежде я думал, что так стонать и хрипеть могут только старики на смертном одре...

   - Чей это ребёнок?

   - Мой.

   - Ваш сын?

   - Да... Бедняга...

   - Умоляю, расскажите!...

   - Да оставьте меня в покое! - злобно прокричал молодой отец.

   Оскорблённой, я направился к входу, но был окликнут:

   - Сударь, эй, не сердитесь на меня. Я не плохой человек. У меня просто характер скверный.

   - По-моему, одно предполагает другое.

   - Не будем сейчас философствовать. Я не умею обращаться с детьми. Я боюсь, что он умрёт. У меня ничего больше не осталось....... Вы умеете доить козу?

   - Нет. А где вы её взяли?

   - Чёрт!!! - взбесился Джеймс, - Что вам за дело до того, где кто что взял!? Вы кто? Немец? Поляк?

   - Русский.

   - Ба! Ну, тогда постараюсь не обращать внимания на ваши закидоны. Как вас зовут?

   - Джон, - отрекомендовался я исключительно назло Альбин.

   - Джеймс.

   - Я слышал.

   - Вы можете это слышать только при прямоадресованном представлении.

   - Насколько я могу судить, вы аристократ.

   - Судить вы не должны. Вам скажут - вы будете знать.

   - Сколь непохожи могут быть национальные нравы! - заметил я.

   - Предлагаю спуститься вниз и провести эксперимент над козой.

   Завернув хнычущего ребёнка в полотенце, Джеймс взял его на руки и распахнул ногой дверь. Я последовал за ним.

   Коза спала под столом, поджав под себя ноги. Заслышав нас, она проснулась выскочила и стала шарахаться по залу, а нам пришлось её ловить. Нет, не добром она досталась своему владельцу. Наконец нам удалось схватить её: мне - за голову, Джеймсу - за бока. Моё деревенское детство оказалось очень кстати. Я стал гладить животное промеж рогов, ласково заговорил с ним по-русски и - о чудо! - оно совершенно утихомирилось.

   - Браво! Так и держите, - сказал Джеймс.

   Сам он взял откуда-то стакан, сел на пол перед крупным полным выменем и сморщился.

   - Какая мерзость!

   - Подумайте о вашем наследнике!

   - Маленький паршивец!

   - Он может погибнуть! Смелее.

   - Уфф... Грехи мои!... Ладно. Вспомним первое, чему учатся в Оксфорде, - протянул руку к длинному отвисшему соску - отдёрнул, - Нет, не могу!

   - Надо это делать двумя руками.

   - Откуда вы знаете?

   - Видел.

   - Так займитесь сами!

   - Вы не удержите её.

   - Я ей шею сверну, пусть только шелохнётся!

   - Так нельзя. Надо с мягкостью всё делать.

   - Хорошо-хорошо, перебирайтесь сюда.

   Он перехватил рог козы твёрдой рукой тореадора, а я опустился на пол и потянул за оба соска. Молоко брызнуло в разные стороны.

   - Ничего, - сказал Джеймс на это, - там его, верно, много. Попадёт и в стакан что-нибудь.

   Вскоре я наловчился цедить точно в подставленный сосуд и наполнил его.

   - Чудесно, Джон, вы молодец! Теперь придумайте, как скормите это джентльмену, не умеющему пить по-человечески.

   - Слушайте, а не проще ли поднести ребёнка прямо сюда, чтоб он кормился сам.

   - Как зверёныш?

   - Как младенец-Зевс, - возразил я, полагая себя убедительным, но гордый британец поворотил нос:

   - Мой сын не будет лизать скотину.

   - Тогда надо соорудить соску.

   - О том вас и просят.

   Я открыл буфет, пошарил глазами, и вдруг мне приглянулся питьевой рог из белой кости.

   - Кажется, это то, что нам нужно.

   - Сильно сомневаюсь.

   - Да ну как же? Вспомните "Путешествие из Петербурга в Москву"...

   - Никогда там не бывал.

   - О, простите, конечно, вы едва ли можете знать об этой удивительной книге. Её написал один из просвещённейших людей России, выдающийся гуманист Александр Радищев ещё в годы правления Екатерины Великой. Под непримечательным, даже скучным заголовком таился такой силы социальный протест, такое осуждение несправедливости, что автор, увы, был объявлен бунтовщиком и сослан в Сибирь.

   - Его не устроило качество дорожного покрытия и сэрвис на станциях?

   - Нет, он вознегодовал на бесчинства помещиков, на их жестокое обращение с крестьянами. Хотя и сам он было дворянин. Но вы не думайте, что крепостничество, владение людьми, подлое рабство, всё ещё бытующее на моей родине, поддерживается всеми...

   - Я ничего не думаю. Мне бы сына накормить.

   - Ах, да. В одной из глав этой книги автор заходит в пустую избу и находит трёх младенцев, и устройством для их кормления служил некий рожок. Я точно это помню - рожок! Смотрите, если в его конце проделать дырку, молоко будет сочиться вниз, и ребёнок легко сможет его пить.

   Джеймс взял и разглядел рог, вздохнул:

   - Кажется, вы меня убедили. Осталось проделать отверстие.

   - Для этого понадобится портняжное шило или гвоздь.

   - И всё-то вы знаете!