Материалы к альтернативной биографии

   Вслед за нашей атаманкой мы перебрались на кухню, показавшуюся мне лучшим место во всём отеле. Там было тепло, уютно полусумрачно, кругом стояла мирная утварь, пахло съестным. Мы расселись за столом, предназначенным для поварских работ, удлиненным, высоковатым. Словно желая придать нашему собранию вид пиратского пира, Альбин поставила на самое видное место большое жестяное блюдо, наполненное деньгами и украшениями разогнанных постояльцев. Каждому из нас она наложила в тарелки того, что считала нужным. Джеймсу - омлет, свекольную пасту, свежий редис, гренки; Полине - брынзу, копчёную колбасу, обсыпанную чесноком, какое-то варенье; мне - большую булку, мягкий сыр, мелкую солёную белую икру неизвестной рыбы; себе - большой кусок окорока и пару варёных картофелин. Она ещё сварила хорошего кофею, добавила в него рому и разлила по большим кружкам:

   - Пейте, братья и особенно сёстры, не время спать. За мёртвых! - Альбин подняла кружку и выпила залпом.

   Джеймс чинно разделал вилкой и ножом свои яства. Полина положила дрожащей рукой в рот ломтик. Я откусил хлеба.

   - День не назовёшь неудачным, - резонёрствовала мисс Байрон, - У меня никогда не было такой дивной компании.

   - У меня тоже, - подхватил я.

   - А Джеймс, верно, знался и не с такими чудилами - где-нибудь в палате лордов! Джеймс, хотите, я вас передразню?

   Альбин выпрямилась на стуле, прижала локти к бокам, оттопырила мизинцы, втянула щёки, нахмурилась и стала медленно отпиливать от своего мяса кусочек на один мышиный зуб. Невозмутимый британец улыбнулся теневой половиной лица и проговорил, обращаясь ко всем разом:

   - Вот так и ваш Байрон кривлялся в Кембридже - в отсутствие нормальных манер. А образцом ему служил - как в застольном поведении, так и в искусстве одеваться, говорить - Джонатан Стирфорт,... мой блистательный однофамилец...

   - Хъ! А на чьи деньги он блистал? - дерзко перебила Альбин.

   - Деньги эти погубили его, - негромко промолвил Джеймс.

   Альбин щурилась на земляка, а тот продолжал есть со всем изяществом голубой крови.

   - Джонатан Стирфорт, - повторила наконец наследница, - Он что, вёл педагогический дневник? Вот бы почитать! Проследить метаморфозу конформиста, не имеющего за душой ничего, кроме куртуазных ужимок, в настоящего человека.

   - И мертвеца. ... Вам, право, есть за кого пить.

   - Да...Что ж... Мне по-своему дорога память о вашем отце: он был другом моего. Не знаю, что уж между ними перетряслось, но это дело давнее, и я не вижу поводов для вендетты... Впрочем, если вы настаиваете...

   - Я не настаиваю.

   - Тогда расскажите лучше о себе.

   Джеймс положил на стол приборы, задумался...

   - ... Моя жизнь всегда была полна ловушек, а в голове заседали предрассудки. Например, я верил в какую-то фантастическую честность и добродетельность бедняков и, когда меня познакомили с одной рыбацкой семьёй, был очень рад. В их доме всё удивляло. Они не красивы, но они грустят, смеются, поют, обнимаются... От них пахнет. У них тёплые руки...

   - И вам вдруг захотелось смутить их блаженный покой? - подсказал я.

   - Нет! Что за дикая идея? Я подружился с ними,... но там была девушка...

   - Вы влюбились?

   - Да...

   - Но ваши родные были против?

   - Я, признаться, никого не спрашивал... Мы бежали на континент, жили во Франции, в Италии, потом переехали сюда...

   - Но что же случилось? Из-за чего вы расстались?

   - Наверное, из-за того, что кончились деньги. То есть их осталось совсем мало. Эмили бранила меня, проклинала нашу встречу, потом заперлась у себя. Я взял ребёнка, накинул плащ и ушёл. С каждым шагом по улице, потом - по дороге я понимал, как давно хотел этого и что с самого начала всё было неправильно. У меня всё болело, но по-другому и не могло быть, ведь я только явился на свет, - при этих словах его лицо и голос ожили страстью, поза его стала иной, гибкой, подвижной, - Только сердцу делалось легко и весело, ничего становилось не жаль. Увидев стадо на лугу, я снял с пальца обручальное кольцо и отдал пастуху в обмен на козу. Я думал только о еде и сне...

   - Так вы были женаты?

   - Да. Я делал всё, чего хотела Эмили. Сначала это было просто. Я жил, чтобы видеть её улыбку, остальное было незначительно, и мне казалось, я всё могу, но её всегда всего оказывалось мало...

   - Зачем вы забрали ребёнка? - пытливо спросила Альбин, - Зачем он вам нужен?

   - Нужен не он мне, а я - ему. У меня не было отца. У него - пусть будет.

   - Так как же его зовут?

   - Это я ещё не решил. Эмили, правда, окрестила его - худшим именем на свете - Ноа. Разве это имя вообще? Это какая-то нигиляция. Впрочем, у неё всегда с именами было туго. Я раз триста просил её не называть меня Джимом, и всё впустую...

   - Что ж, спасибо за откровенность. Может быть, теперь поделитесь впечатлениями от нас?

   - Чтоб произвести на меня впечатления, надо быть не людьми. Люди для меня теперь - вроде текущей мимо воды.

   - Вода камень точит.

   - За долгое время.

   - Ладно. Подождём. А что нам расскажет спящая красавица?

   Полина, медленно отпивающая из кружки, поставила её на стол обеими руками и чуть слышно проронила: