Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности

Почему же сдобренные высокими технологиями фантазии, выглядящие все более реальными, вызывают у нас эмоции? Некоторые философы считают, что для ответа на этот вопрос нам нужно понимать принцип работы эмоций. Однако это вряд ли так, учитывая, что отсутствие веры в реальность вымышленных ситуаций не мешает нам физически и феноменологически воспринимать их как реальные. Если мы испытываем те же чувства, почему этот опыт нельзя назвать реальным? В каком-то смысле можно, но здесь мы заходим на территорию, где реальность и фантазия пересекаются и соединяются. Подобным образом в «Матрице» пересекаются и соединяются два разных мира. После того как Нео побрили и поселили в новое жилище, Морфеус отводит его в полностью белую комнату. Нео удивлен тому, что он одет так же, как одевался до этого. Морфеус объясняет ему, что это «остаточное представление о себе, физический облик твоего цифрового Я», путешествующее из одного мира в другой. По аналогии, Сайфер не может отказаться от вкуса и аромата стейка, даже зная, что он ненастоящий. Наше знание о реальности или нереальности чего-либо не всегда влияет на нашу реакцию. Возможно, нам следует принять тот факт, что грань между реальностью и ее видимостью не такая четкая, как нам представлялось ранее. Возможно, нам вообще стоит ее стереть, чтобы разобраться в наших отношениях к вымышленным историям.

Важность повествования

В «реальном мире» мы постоянно оцениваем людей и ситуации, не имея на руках полной информации о них – иначе наша жизнь бы полностью уходила на ее сбор. Пробелы в знаниях заполняются нашими собственными домыслами. Соответственно, объективная реальность не так уж объективна, учитывая, сколько в ней наших субъективных элементов. То же самое мы проделываем и с вымышленными историями, предполагая, что их герои проживают похожую на нашу жизнь, состоят из плоти и крови (если не указано иное) и живут в мире, функционирующем по тем же законам. И в реальном мире, и в вымышленных у нас есть лишь основа истории, которую мы дополняем на свое усмотрение. В случае с фикшном эта основа обычно тщательно продумана, так что у нас есть вся важная информация. В реальности же никто не отбирает для нас данные, чтобы мы правильно восприняли сюжет и ситуацию. Нам самим приходится отыскивать информацию и составлять из этого связный рассказ, дополняя его собственными элементами исходя из собственного опыта. Получая, мы постоянно сочиняем собственные истории – истории своей жизни. Роджер Шенк в своей книге, посвященной исследованию повествования и интеллекта, пишет:

«Нам нужно с кем-то делиться своим опытом, потому что написание истории заставляет нашу память сохранять ее основные детали на всю жизнь. Рассказывание помогает запоминать. Но рассказ истории – это не повторение ее, а создание. Процесс создания чего-либо – сам по себе запоминающийся опыт»[77].

Рассказывая историю, мы придаем ей значение и позволяем ей запомниться. Получается, у реальности больше общего с вымыслом, чем мы думали изначально. Вопрос, нужно ли нам верить или не верить во что-то, чтобы считать эмоцию оправданной, отпадает сам собой.

Даже если мы сделаем наши истории реальностью (или нашу реальность историей), аспект веры по-прежнему никак не будет влиять на наше восприятие вымышленных ситуаций. Если я уверен в том, что в данный момент перехожу улицу, мне неважно, настоящие ли машины на ней или вымышленные – я не задержусь на середине. Если все это происходит в компьютерной игре, то я в безопасности. Но осознание того, как повествование размывает границу между реальностью и вымыслом, в каком-то смысле разрешает наш парадокс. Проблема, что мы по-разному реагируем на реальность и вымысел, сразу исчезает: потому что мы изменили восприятие границы между ними. Если мы на время отложим вопрос различия между реальностью и вымыслом и сконцентрируемся на том, что их для нас объединяет, в частности на том, как мы воспринимаем повествование, мы сможем приступить к решению более общей проблемы, которое не всегда будет заканчиваться парадоксом.

Сопереживая Нео

Я не пытаюсь утверждать, что реальность и вымысел – это одно и то же, или даже что иногда они неотличимы. Существует четкая граница между эпистемологическим (знать, что реально) и онтологическим (существование вещей такими, какие они есть). Но я предлагаю сосредоточиться на том, как мы осмысляем все это – через повествование. Оно одинаково и для реальности, и для фикшна. Если мы откликаемся именно на то, как рассказана история, то неважно, как формируются наши эмоции, реальностью или вымыслом – это ложная дихотомия, которая всегда будет приводить нас к парадоксу.