Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

Кстати, насчет горбуна – чистая клевета. По всем свидетельствам, Альманзор был хорошо сложен. Лис – мы видим, что прозвище, данное в стихах Мус-хафи, прочно приклеилось к Альманзору – понял, что должен немедленно вернуть народную любовь. Он решил увеличить мечеть, ставшую слишком маленькой, чтобы вместить жителей Кордовы и африканские войска. Начал он с экспроприации домов, расположенных на необходимой для этой цели земле. Эта мера должна была проводиться очень деликатно, чтобы не вызвать взрыв гнева. Но Альманзор славился своей тактичностью в подобных вопросах. Он вызывал каждого домовладельца к себе – что само по себе было большой честью – и говорил:

– Мой друг, я хочу расширить мечеть – священное здание, в которое мы приходим, чтобы вознести молитвы небесам. И я хочу купить твой дом для блага всего мусульманского сообщества за счет казны, которая полна сокровищ, благодаря трофеям, которые я отобрал у неверных. Скажи мне, в какую сумму ты оцениваешь свою собственность. Не бойся, говори смело.

После того как владелец называл сумму, которую, несомненно, считал заоблачной, хаджиб восклицал:

– Что ты! Это очень мало! Ты слишком скромен! Я дам тебе вдвое больше!

После этого счастливый домовладелец не только получал деньги, но и обеспечивался другим домом. Тем не менее нашлась женщина, которая долгое время не желала расставаться со своим домом. В ее саду росла красивая пальма, к которой она была очень привязана. В конце концов она согласилась расстаться с домом, но при условии, что в ее новом доме будет сад с таким же деревом. Найти его оказалось весьма непросто. Однако, узнав о ее условии, хаджиб воскликнул:

– Мы должны сделать, что она просит, даже если для этого нам придется опустошить казну.

После долгих поисков подходящий дом для несговорчивой женщины все же был найден.

Такое великодушие принесло плоды. Хаджиба могли упрекнуть во многих неблаговидных деяниях, но невозможно было отрицать, что он способен на королевское великодушие. А верующие были вынуждены признать, что расширение мечети – достохвальное деяние.

А когда начались строительные работы, какое зрелище предстало перед глазами жителей Кордовы? Множество христианских пленных, ноги которых сковывали кандалы, расчищали участок для строительства. Говорят, что еще никогда звезда ислама не сияла так ярко и неверные не были так явно унижены. А сам Альманзор – всесильный хаджиб – весьма споро работал киркой, лопатой и пилой, как простой рабочий, – и все это во славу Бога! После такого спектакля все недовольные умолкли.

Пока шло расширение мечети, возобновилась война с Леоном. Мусульманские войска, расквартированные в этом королевстве, относились к Леону как к завоеванной стране, и, когда Бермудо II пожаловался на них Альманзору, тот ответил резко и презрительно. В конце концов, король потерял терпение, собрал всю свою смелость и изгнал мусульман.

Альманзор посчитал необходимым преподать Бермудо еще один урок и в глубине души вовсе не жалел о возобновлении войны. Битвы, победы и завоевания дадут горожанам больше приятных тем для разговоров, чем другие дела, которые, по его мнению, никоим образом их не касались. Вскоре военных тем появилось предостаточно. Захватив в июне 987 года Коимбру, Альманзор до такой степени разрушил город, что он оставался необитаемым в течение семи лет. В следующем году, переправившись через Дуэро, мусульманская армия вихрем ворвалась в Леон, неся с собой смерть и разрушения. Города, замки, монастыри, церкви, деревушки – мусульмане не щадили ничего. Бермудо находился в Заморе, несомненно считая, что этот город подвергнется атаке первым, но Альманзор миновал его и пошел на Леон. Во время предыдущей кампании он едва не взял город, однако сильная крепость с массивными башнями, воротами из добротного мрамора и римскими стенами толщиной более двадцати футов позволили ему долгое время держаться. Наконец у западных ворот была пробита брешь – как раз когда командир гарнизона Гонсальво Гонсалес, галисийский граф, был поражен тяжелой болезнью. Но опасность была так велика, что граф, хотя и был болен, надел доспехи, и его на носилках принесли к бреши. Одно только его присутствие возродило боевой дух солдат, и они сдерживали врага еще три дня. Но на четвертый день мусульмане ворвались в город через южные ворота. Началась ужасная бойня. Граф, героизм которого не мог не вызвать уважение, был убит на носилках. За бойней последовали разрушения. От Леона не осталось камня на камне. Ворота, башни и стены, цитадель и жилые дома – все было уничтожено. Осталась только одна башня у северных ворот, имевшая примерно такую же высоту, как все остальные. Ее пожелал оставить Альманзор, чтобы показать будущим поколениям былую силу города, теперь сметенного с лица земли.