Меч и ятаган

Если Кристиан и сделал какой-то вывод из этого разговора, то разве что один: нужно вести себя более скрытно. На верхнем этаже замка имелось множество проходов, соединявших между собой комнаты. Во все времена мальчишки, жившие в этом замке, играли там. Кристиан принес туда стол, заранее отпилив ножки, чтобы тот поместился. Места там было немного, но зато Кристиана никто не беспокоил, и он мог спокойно продолжать свои занятия при свечах. Уже через неделю в его убежище появилась дюжина новых банок и стопки исписанной бумаги. Отец ни о чем не подозревал, а следить за сыном более пристально у него не было возможности, поскольку, будучи на службе у короля, постоянно находился в разъездах. Графу всегда с избытком хватало битв, а его сыну – новых образцов.

Кристиану исполнилось одиннадцать, и началась его формальная военная подготовка. Лучшие фехтовальщики Франции, служившие под началом его отца, тренировали мальчика, оттачивая его рефлексы и инстинкты, которые у него имелись, хотя и не доставляли ему радости. Кристиан рос быстрым и сильным, имел талант к ратному делу, но сам предпочитал лезвия куда меньшего размера.

Его завораживал сам процесс вскрытия. В банках теперь появились кошачий мозг, коровий язык, заячьи почки и другие, куда более неприятные органы.

Однажды они с Бертраном услышали жалобный вой, доносившийся из амбара. Мальчики побежали туда и обнаружили собаку с наполовину оторванным ухом и окровавленным животом. Кто-то изрядно потрепал ее клыками или когтями. Собака дотащилась до амбара, чтобы спокойно умереть, и теперь лизала собственные кишки, вытаскивая их наружу еще сильнее.

– Должно быть, кабан ее так, – вздохнул Бертран, достал из ножен кинжал и уже собирался избавить несчастное животное от страданий, но Кристиан остановил его, вспомнив рисунок хирургической операции, виденный в одном из фолиантов.

– Attendez![8] Быть может, я помогу ей!

Мальчики осторожно накрыли собаку одеялом, связали ей ноги, обмотали челюсти, так что получился импровизированный намордник. Бертран держал животное, а Кристиан, вооружившись иголкой и ниткой, зашил ей рану.

– Только зря тратишь время, – покачал головой Бертран, пока Кристиан накладывал повязку собаке на брюхо. – Пес сорвет ее и съест свои внутренности!

Кристиан задумался. Потом сходил в чулан, принес дубовую кору и мочевину, использовавшиеся для дубления кожи. Смесь получилась гадкая, горькая на вкус, к тому же они с Бертраном и сами написали в банку для верности. Кристиан, морщась от отвращения, намазал получившимся зельем повязку. Собака глухо рычала. Когда дело было сделано, Кристиан аккуратно развязал собаке ноги и снял намордник. Пес оскалился, но потом, прихрамывая, отошел в угол и, поскуливая, свернулся там калачиком, потыкался мордой в повязку, но не сорвал.

Дважды в день Кристиан носил псу еду и воду, старательно отгонял от него крыс. Собака прожила еще два дня. На такой успех Кристиан даже не рассчитывал. Когда пес все-таки издох, он вскрыл его, чтобы посмотреть, чему тут можно научиться.

Через несколько дней, вдохновленный первым удачным опытом, он поймал лягушку, отрезал ей лапку, а потом аккуратнейшим образом пришил на место. Ни лягушка, ни лапка операции не пережили, но Кристиан научился пришивать мышцы к мышцам, а кожу – к коже, стежки у него выходили ровнехонькие, не хуже, чем у швеи. Получалось у него все на удивление уверенно, словно он инстинктивно знал, как это делается.

Кристиан был просто заворожен новым занятием и завел тетрадь, на обложке которой тщательно вывел:

СНАДОБЬЯ И ЛЕКАРСТВА. ДОКТОР КРИСТИАН ДЕ ВРИС

Он записывал туда свои наблюдения, рекомендации кухарки, рецепты отваров, которые ему рассказывала жена конюшего, и все медицинские премудрости горничных и прачек замка.

При лихорадке завернуть живого паука в сливовую кожуру и проглотить, не запивая.

Женщина на сносях не должна смотреть на уродливых людей или калек, иначе ее ребенок родится с такими же увечьями.

Чтобы остановить кровотечение, приложите к горлу железный ключ.

Чтобы исцелить больного от испуга, сварите щенка и напоите больного полученным бульоном.

Кристиан постоянно выпрашивал у матери деньги на новые книги. Симона восхищалась незаурядным умом сына, обожала его любознательность и поощряла его мягкий нрав и стремление к самостоятельности, но при этом понимала, что если сын будет и дальше сопротивляться желаниям отца, то навлечет несчастье на всех них. Когда граф приезжал домой, она как могла защищала от него Кристиана, смягчая крутой нрав супруга, когда тот пытался подчинить сына своей воле, и в то же время старалась убедить Кристиана относиться к воле отца с уважением.