Меч и ятаган

Кристиан помог Марселю перенести пострадавшего в дом, где шли ремонтные работы. Они положили каменщика на стол. На руках Марселя еще оставалась кровь предыдущего пациента, но он быстро вытер руки о фартук и склонился над пострадавшим. Кристиан открыл ящик с инструментами и застыл, разглядывая целый набор ржавеющих ножей, щипцы, клещи, пилы и ножницы, небольшую жаровню и четырнадцать разных инструментов для прижигания. Там были спутанные нитки для швов и иглы всех форм и размеров: изогнутые, прямые и с насечками. В отдельной коробочке у Марселя хранились рыболовецкие крючки. В свободное время он любил порыбачить в Сене.

Марсель аккуратно обрил каменщика, показывая свои навыки цирюльника. Потом бритвой осторожно снял лохмотья кожи с обеих сторон раны. За работой он что-то шептал и бормотал себе под нос.

– C’n’est pas bon[10], – покачал он головой. – Повреждена оболочка мозга. Возможно, месье Гиньяр был прав. Наверное, надо было оставить его в руках Божьих.

Но все-таки Марсель не сдался. Поборов тошноту, Кристиан внимательно наблюдал за происходящим и поразился, когда увидел, что левая рука пациента задергалась, когда Марсель стал аккуратно касаться раны.

– Вы такое уже делали? – спросил он. – Я об этом не читал.

– Даже не мечтал, – фыркнул Марсель, сосредоточившись на работе.

– Тогда откуда вы знаете, как это делать?

– Иногда я молюсь, чтобы Господь направил мою руку, – улыбнулся Марсель. – Иногда за меня все делает выпитое накануне вино. Иногда я не делаю ничего, а иногда – как сейчас – просто делаю то, что кажется необходимым.

Фуко извлек из раны клочок волос, осколки кости и острые обломки черепицы, скинув все на пол. Очистив рану, он ножницами сгладил края сломанного черепа, а потом щипцами отодвинул вдавленные края от мозга, промыл рану вином, чтобы убрать остатки всего лишнего, стянул края раны и наложил швы. Промыл поврежденную зону еще раз, а потом с помощью Кристиана наложил защитную повязку из плотной воловьей кожи, примотав ее к черепу полосками ткани.

Марсель вытер руки, Кристиан почистил и упаковал инструменты. Жена и братья каменщика, которым уже сообщили о случившемся, ждали на улице, чтобы забрать пострадавшего домой.

– Если он выживет, в чем я сомневаюсь, – тихо сказал Кристиану Марсель, глядя вслед уходившей семье, – то вряд ли будет сообразительнее курицы. Боюсь, он уже не сможет ни ходить, ни говорить.

Каменщик пришел в сознание на следующий день, жалуясь на легкую головную боль. В левой руке появился тремор, которого раньше не было. Но, несмотря на тремор и все остальное, уже через неделю после несчастного случая он вернулся на строительную площадку. Марсель и Кристиан навещали каменщика каждый день, поражаясь его чудесному выздоровлению.

– Это дела Божии, я тут ни при чем, – качал головой Марсель.

Происшествие открыло Кристиану глаза. Филипп Гиньяр обладал авторитетом ученого человека и хранил великие традиции своей профессии. Доктор получил классическое образование и знал множество важных текстов наизусть. Он носил длинное платье, как и пристало врачу, с огромным достоинством и следил за чистотой рук, по возможности не снимая бархатных перчаток. Марсель Фуко был груб, неотесан и почти неграмотен. Всему, что знал Фуко, он научился на собственном опыте. Он носил короткую рубаху цирюльника с большим смирением и не боялся испачкать руки. Контраст между двумя мужчинами был велик, и, наблюдая за ними, Кристиан принял окончательное решение: он уже не хочет быть врачом, он станет хирургом!

Гиньяр воспринял эту новость как личное оскорбление. Ему была ненавистна сама мысль о том, что Кристиан может предпочесть хирургию медицине. Кощунственная идея переворачивала все с ног на голову и шла вразрез с мироустройством. Когда Гиньяр познакомился с Кристианом, граф де Врис был в отъезде, поэтому доктор не мог поговорить с ним об амбициях сына и не подозревал о непримиримом отношении графа к его планам. Гиньяр собирался предложить мальчику протекцию, поскольку паренек был очень одаренный и умный и, без сомнения, добился бы успехов в профессии. Теперь же доктор начал высмеивать Кристиана.

– Будешь учиться резать? – с издевкой спросил он. – Твой отец наверняка будет гордиться тобой!

Кристиан лишь улыбнулся в ответ, ведь он уже принял окончательное решение. Отец ясно дал ему понять, что карьера доктора ниже положения Кристиана и достойна презрения. И вот теперь доктор сообщает ему, что хирург занимает еще более низкое положение.

– Судя по всему, сир, – ответил он Гиньяру, – я обречен вечно стремиться к тому, что ниже меня. Я благодарю вас за помощь и наставничество. Когда я обучусь делу, которое меня привлекает, то почту за честь стричь вас.