Меч и ятаган

Бертран Кювье отправился в лазарет, поскольку Кристиан до сих пор был занят работой. Палату полностью переделали в операционный зал. Двое хирургов и четверо цирюльников напряженно работали вместе с остальными врачами. В зале царила атмосфера контролируемого ада. Освещалась палата фонарями, закрепленными на стене через каждые пару метров, а также свечами в канделябрах с колеблющимся пламенем у изголовья коек. Пахло кровью, дымом и потом. Раненых заносили и выносили. Аптекарь проверял, каких средств не хватает, и тут же посылал помощника за пополнением запасов. Пажи раскладывали по полкам бинты и лонгеты, а также вытирали хирургические инструменты, когда становилось невозможно ими пользоваться. Они наполняли ведра морской водой для промывания ран, приносили еду врачам и пациентам. Те ели стоя, если вообще успевали притронуться к еде. С каждым днем приток раненых увеличивался, самых тяжелых доставляли ночными лодками из форта Сант-Эльмо. Десятки людей дожидались осмотра.

Кристиан поднял голову:

– А-а-а, друг мой, ты пришел помогать. Обмакни это для меня, хорошо?

Он протянул Бертрану жгутик и указал на чашу рядом со столом.

Бертран окунул жгутик в смесь из яичных белков и вина, перемешав ее пальцами.

– Яйца недоваренные, а вино – жуткая дрянь, – заявил он, облизывая пальцы. – Я его определенно убью.

Кристиан быстро закончил накладывать швы. Вынув жгут из яичной смеси, он наложил его на рану.

– Если тебя не устраивает меню, могу предложить уборку, у нас полно дерьма, которое надо вынести, – сказал он.

– Merci. Но я вижу, дерьмо и так уже в надежных руках. Я пришел сообщить тебе, что отправляюсь в форт Сант-Эльмо. Сегодня ближе к ночи.

Пальцы Кристиана на мгновение замерли.

– Поднимайся наверх, – тихо произнес он. – Я подойду, как только смогу.

Бертран прошел по коридорам, переполненным стонущими людьми. Через заднее окно он вышел на террасу с видом на залив Калкара-Крик, оттуда забрался по лестнице на крышу – место, где они с Кристианом частенько сидели вдвоем. Через полчаса к нему присоединился Кристиан. Совершенно обессиленный, он присел рядом с Бертраном на ящик возле парапетной стенки. Оттуда открывался вид на всю гавань. Они видели форт Сант-Эльмо, а вот главные турецкие пушки на Шиберрасе были скрыты за громадой форта Сант-Анджело. Позади этого форта небо то и дело окрашивалось вспышками от пушечных выстрелов. Со стороны форта Сант-Эльмо изредка доносились выстрелы из орудий дозорных, пытающихся подстрелить рабов, занятых рытьем траншей. С бастионов и малых бастионов форта пушки изрыгали оранжевое пламя в ответ на гораздо более мощный турецкий огонь, буквально накатывающийся на них.

– Мрачное зрелище, – заметил Бертран и передал Кристиану фляжку. – Удивительно, что здесь так тихо и спокойно, в то время как форт Сант-Эльмо объят адским пламенем.

– Скоро пламя окажется и здесь. – Кристиан сделал глоток и прополоскал рот. – Я слышал, множество добровольцев рвутся защищать форт Сант-Эльмо, – произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно, и взглянул на Бертрана, лицо которого на мгновение осветилось вспышкой. – Не торопись, успеешь прибыть туда, когда будешь им действительно нужен. Сейчас они просто вышвырнут тебя, узнав, что бренди ты не привез и им придется делить замкнутое пространство с трезвым французом… – Голос Кристиана сорвался; он закашлялся.

– А кто сказал, что я приду без бренди? К тому же потом может быть поздно. Наверняка какой-нибудь болван среди турецких командиров додумается наконец отрезать путь лодкам, каждую ночь доставляющим к форту подкрепление. Ведь только благодаря этому форт и держится.

– Но когда они перекроют путь, никто оттуда и выбраться не сможет.

– Non. Думаю, не сможет.

– Не торопись, – повторил Кристиан.

Бертран пожал плечами:

– Я ждал такой битвы все эти годы. Я рожден для нее. И я не сдам форт Сант-Эльмо, чего бы мне это ни стоило. Помощь прибудет со дня на день.

Кристиан сплюнул.

– В последнем своем письме матушка рассказывает, что все в Париже больше озабочены убийством гугенотов, нежели турок. В том числе, похоже, и мой брат Ив.

Арно де Врис умер тремя годами ранее, в результате чего брат Кристиана стал новым графом.

– Как жаль, что твой отец умер, – сказал Бертран. – Он бы собрал армию и сам с ней приехал. Турок он ненавидел даже больше, чем испанцев.

Кристиан улыбнулся:

– Помню, как он поймал нас с тем покойником. Будь то турок, а не простой протестант, меня бы сегодня здесь не было. Я был бы занудным членом факультета, обучающим студентов, как препарировать лютеран.

– Знаешь, тебе бы лучше оставить орден. Нечего тебе тут делать. Если выберешься из этой заварухи живым, можешь считать свои обеты выполненными. Бог не может требовать от человека большего, пусть даже ла Валетт может. Бери Марию и уезжай. Тебе бы очищать карманы богатеньких пациентов в Париже, а не кишки бедных рыцарей в Биргу.

С тех пор как Кристиан вернулся из караванов, Бертран высказывал эту точку зрения уже в сотый раз.

– Клянусь Богом, ну уж ты-то не подведешь!