Меч и ятаган

Охранник-грек открепил кандалы от стены, снова застегнул их на запястьях и грубо подтолкнул Нико к выходу. По-прежнему обнаженного, Нико повели к главной площади. По пути он вызвал большое любопытство прохожих. Толпа едва расступалась, чтобы пропустить небольшую процессию, и тут же смыкалась вновь. Идущие вслед за Нико Мария и Кристиан переглянулись. Она увидела в его глазах бесконечную печаль, его лицо было мрачнее тучи. Она знала, что он думает: Нико – конец. Мария сжала зубы, мысленно проговаривая свои аргументы.

Ла Валетт разместил свой штаб в купеческой лавке. Он стоял у большого стола, на котором была разложена карта, в окружении помощников, и отдавал распоряжения рыцарю, чьи черные волосы казались серыми от пыли после битвы. В комнате присутствовали и два пажа: один держал шлем и меч великого магистра, другой – его пику. Позади ла Валетта бальи ордена совещался с ла Моттом, хранителем ордена, и другими рыцарями. Присутствующие едва заметили появление Нико, за исключением одного. Нико его сразу же узнал. Это был фра Матюрен д’О де Леску.

Ромегас.

Рыцарь вышел вперед. Он кивнул Кристиану и взглянул на узника:

– Итак, я слышал, у нас тут турецкий реис. Вот он, оказывается, какой грозный. – Ромегас медленно обошел Нико, рассматривая его, а тот глядел на него с нескрываемой ненавистью.

Во взгляде Ромегаса скорее сквозило любопытство, нежели злоба. Он пытался вспомнить. Сам он славился легендарной памятью, а сообщество капитанов Средиземного моря было не таким уж большим. Даже капитаны воюющих сторон часто знали друг друга.

– Состояние твоего лица не позволяет сказать с уверенностью, – начал Ромегас, – но мне кажется, я видел тебя раньше. Не припомню где.

– Сними с меня кандалы и дай мне нож. Пока буду перерезать тебе горло, я обо всем напомню.

Ромегас рассмеялся:

– Ого, какой у нас пылкий узник! Аша-реис, теперь я вспомнил. Джерба! Мы вместе плавали!

Подошел ла Валетт, и обмен репликами прекратился.

– Фра де Врис, – сказал он Кристиану, – полагаю, твоему присутствию есть разумное объяснение.

– Синьорина Борг попросила меня устроить свидание с узником, сир, – ответил Кристиан. – Это ее брат.

– Ваш брат! Это правда, синьорина? – переспросил ла Валетт.

– Да, великий магистр.

– Мне доложили, что ваш отец утверждает иное.

– Мой отец ошибается, ваше превосходительство.

– Вы шутите? Ошибается в вопросах, касающихся его собственных кровных уз? – Ла Валетт взглянул на Нико. – Итак, что из этого правда? Ты мальтиец или турок?

– По рождению я мальтиец.

– Меня не интересует, какую кожу ты носил в детстве. Главное, в чьей шкуре ты сегодня. Отвечай на вопрос!

– Я не турок, а осман.

Ла Валетт посмотрел на руку Нико и заметил знакомую орту:

– И вдобавок офицер султанского флота, как я вижу.

– Да.

Мария покачала головой. Ее глаза выдавали страх.

– Нико! Скажи ему…

Великий магистр махнул рукой в ее сторону:

– Тихо! – Потом взглянул на Нико. – Что ты делал в гражданской одежде в Биргу?

– Я собирался оценить вашу подготовку, чтобы как можно скорее положить конец осаде, исход которой уже предрешен. Мне очень хотелось свести к минимуму потери среди населения Мальты. Только это, и ничего более. Я говорю правду.

– Ты говоришь о жизнях мальтийцев. А как насчет ордена?

– Если орден Святого Иоанна исчезнет с лица земли, я не сильно опечалюсь.

Ла Валетт заметно развеселился:

– Рискованное утверждение для человека, чья голова вот-вот полетит с плеч. Сейчас у тебя есть возможность спастись и принести пользу родной земле. Расскажи о намерениях своих командиров. Каков план битвы?

– Я не предам свой флот, великий магистр. Так же, как и не подниму оружия против собственной плоти и крови.

– Но шпионишь ты собственной плотью и кровью. В конце концов, ты гораздо больше осман, нежели мальтиец.

– Мне не стыдно за себя.

– А я и не ожидаю, чтобы ты стыдился, – сказал великий магистр. – Я жду, чтобы тебя за это повесили.

Он кивнул охраннику. Допрос был окончен.

– Подождите! – Мария вышла вперед. – Великий магистр, прошу вас, вы не можете так поступить! Ведь в этом есть и ваша вина! Вам должно быть стыдно!

– Мария Борг, если бы я не питал к вам некоторого уважения, то велел бы вас выпороть! Потрудитесь объясниться!

– А вы не помните? Я пришла к вам в тот день, когда его похитили корсары. У вас была галера, но вы отказались отправиться в погоню. И то, кем стал мой брат, на вашей совести, потому что его предали рыцари ордена Святого Иоанна.

– Разумеется, я помню тот случай. Вы тогда были еще девочкой, но такой же острой на язык, как и сейчас. Вы обвинили меня в… трусости, если я не ошибаюсь!

– Я сожалею, что не сдержалась, великий магистр. Но Нико был совсем ребенком. Ему даже десяти не исполнилось. Ему ничего не оставалось, как принять новую веру. Разве мог ребенок воспротивиться этому? Если бы вы – и орден в вашем лице – исполнили свой долг в тот день, мой брат стоял бы сегодня в рядах ваших офицеров. И командовал бы одной из ваших галер.

Нико не сдержался: