Меч и ручка

Ее слова пробудили в нем тепло в тех местах, которые похолодели внутри Джесса. «Книги. Мы будем делать книги». Он вспомнил ощущения от прикосновений к оригиналам, к вырезанной вручную бумаге, к переплету и корешку. «Мы будем продавать их. Открыто. Людям, которые захотят иметь дома книги».

– Больше никаких арестов? – спросил он у Халилы. – Владеть книгами можно будет законно?

– Законно, – подтвердила она. – И похоже, это обещание заставило поджигателей сложить свои бомбы. По крайней мере, на данный момент.

– А русские?

– Отступили и теперь заключают мир, так как старый архивариус мертв. Испанский посол просит заключить новый договор. – Ее улыбка стала такой широкой, что на щеках появились ямочки. – Я заставляю его ждать. Немного.

– Это стратегически хитро с твоей стороны. Мне нравится. – Книги. Томас имел право печатать настоящие, оригинальные книги. Это… это, несомненно, изменит мир. Мир самого Джесса уже, безусловно, изменился. – Мне стоит встать. Одеться.

– Нет, не стоит, – сказала ему Халила. – Побереги силы. Твой отец хочет навестить тебя утром. Но конечно, только если ты согласишься.

– Лучше покончить с этим поскорее, – кисло сказал Джесс. – Помолись за меня, хорошо?

– Ты всегда в моем списке, – сказала она. Она наклонилась и оставила теплый, нежный поцелуй на его щеке. – Мой брат. – У меня никогда не было двух сестер. Так странно.

– О, думаю, ты узнаешь, что у тебя куда больше братьев и сестер, чем ты можешь выдержать. – Она посмотрела на часы. – Мне жаль тебя покидать, но у меня встреча с королями Уэльса и Англии и мне нужно решить, что делать с Францией; предосудительно продолжать использовать ее как мемориал в знак нашей собственной власти, и я хочу вернуть ее полноправным французским гражданам. Но и там нужно обсудить ряд соглашений. Увидимся, как только смогу, Джесс.

Она ушла, шестеро стражников окружили ее в дверях. Архивариус Великой библиотеки только что поцеловала его на прощание.

Жизнь Джесса стала сложной.

Он поспал, проснулся, потребовал принять ванну и поесть и все получал. Когда на восходе пришли родители, то увидели Джесса способным стоять на ногах и двигаться, пусть и медленно и осторожно.

Оба родителя были в черном. Джесс молча обнял мать и подумал, что она, похоже, искренне беспокоится о нем.

Каллум Брайтвелл не стал утруждать себя любезностями. Он окинул Джесса взглядом и сказал:

– Ты выглядишь лучше, чем я ожидал.

– Спасибо, – сказал Джесс. – Только не говори, что ты проделал весь этот путь, чтобы одарить меня родительской любовью.

– Джесс, – прошептала мать. – Мы правда тебя любим.

«Один из вас, может быть», – подумал он. Однако мать никогда не шла против воли грозного отца, так что это тоже не особо считалось.

– Мы здесь только для того, чтобы забрать тело Брендана, – сказал Каллум. – Чертова стража не позволяет нам его забрать, пока ты не подпишешь разрешение. Вот.

Он протянул Кодекс, и Джесс прочитал написанное на странице. Соглашение, позволяющее Каллуму Брайтвеллу забрать тело Брендана Брайтвелла с того места, где оно покоилось в серапеуме вместе с другими павшими в ходе конфликта, и перевезти его для захоронения в Англию.

Не поднимая глаз, Джесс произнес:

– Где вы собираетесь его хоронить?

– Для тебя это имеет значение?

– Да.

– На склоне холма, на территории замка, – сказала мать. – Ему там нравилось. Иногда он сидел, читал и смотрел на море.

Одинокий, открытый всем ветрам холм в Англии. Возможно, она была права; возможно, именно этого и хотел бы Брендан. Джесс не знал. Они никогда не говорили о подобном. Никогда не думал, что такое может случиться.

Джесс закрыл Кодекс.

– Я подумаю об этом, – сказал он.

Лицо отца густо, уродливо покраснело.

– Нет, ты будешь делать то, что тебе говорят. Он лежит мертвый внутри этой чертовой пирамиды из-за тебя! Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это позволить мне похоронить его достойно, чтобы на него не пялилась половина библиотекарей мира…

– Почитала его память, ты имеешь в виду. Люди, которые его любили.

– Не смей, мальчишка. Я любил Брендана…

– Больше, чем меня, да, я знаю.

– Подпиши разрешение! – Отец сжал руки в кулаки.

Джесс видел это, но не испугался. И не удивился. Он не был уверен, что у него хватит сил побить старика – или, на худой конец усмирить, – но, черт возьми, он попытается.

Джесса застигло врасплох то, как мать встала и сказала резким тоном, которого Джесс никогда от нее слышал:

– Оставь его в покое, Каллум!

По выражению лица отца стало ясно, что и отец тоже никогда не слышал такого тона.

– Что? – Он быстро пришел в себя. – Это не твое дело. Это между…

– Заткнись, – сказала мать. – С меня более чем достаточно твоей жестокости и высокомерия. Я не позволю тебе вести себя так и дальше. Только не с моим последним ребенком. Уходи.

Джесс открыл рот, но на самом деле не знал, что сказать. Он просто наблюдал, как эта женщина, которую он всегда любил, но никогда не знал, превращается у него на глазах в… кого-то другого.

Человека. Настоящего, живого человека, а не безмолвную статую.