Меч Королей

Люди Румвальда подхватили мой клич и застучали мечами по щитам. Второй ряд просто кричал. Они вооружились копьями с обрубленными до половины длины древками. Для копья нужны обе руки, но коротким копьем можно орудовать и одной. Второй ряд стоял вплотную к нам и будет вонзать копья поверх наших щитов. Схватка на стенах прекратилась, потому что враг, обозленный нашими баррикадами, решил понаблюдать, как нас сокрушит куда большая сила. Витгар привел с бастионов еще двадцать человек и расположился с ними под аркой ворот, в готовности укрепить любую часть нашей стены щитов. Я бы предпочел, чтобы рядом со мной стоял Витгар, а не болтающий без умолку Румвальд, но именно люди Румвальда составляли большую часть стены щитов, и я не мог отказать ему в почетном месте рядом с собой.

«Честь» — его слово. Не мое.

— Для меня большая честь стоять с тобой в одной стене щитов, господин, — уже не раз повторил он. — Я расскажу об этом своим внукам!

При этих словах я прикоснулся к серебряному молоту, который вытащил из-под кольчуги. Я коснулся его, потому что мои внуки остались в Эофервике, и мы не слышали опровержения слухов о чуме на севере. Пусть они останутся живы, молился я, и не я единственный возносил молитвы в стене щитов, и не единственный, кто просил Тора. Окружавшие меня воины могли называть себя христианами, но многие затаили страх, что старые боги столь же реальны, а когда враг приближается, бьют барабаны, и щиты тяжелы, ты молишься любому богу и всем богам сразу.

— Бог — наш щит! — Отец Ода прошел за стену щитов и теперь стоял на ступеньках, ведущих на бастионы. — Мы должны победить! — хрипло крикнул он.

Ему приходилось кричать, потому что западные саксы уже приблизились. Их вел всадник, выстраивая напротив нас и оттесняя восточных англов еще дальше.

Я смотрел на врага. Хорошие воины, подумал я. Кольчуги, шлемы и оружие выглядят превосходно.

— Хускарлы Этельхельма, — шепнул я Финану.

— Похоже, — согласился он.

Было слишком жарко, чтобы надеть красные плащи Этельхельма, а кроме того, в бою от плаща одно неудобство, но на всех щитах красовался прыгающий олень. Воины остановились в сорока шагах, слишком далеко, чтобы метать копья, повернулись к нам и начали колотить мечами по щитам.

— Сотни четыре? — предположил Финан.

Но сотни четыре их было только сейчас — все больше воинов присоединялись к ним и колотили клинками по щитам, на которых был всё тот же олень, хотя на некоторых — символы западносаксонских олдерменов. Это была армия Уэссекса, выкованная Альфредом для борьбы с данами и теперь направленная против соплеменников-саксов, а во главе ее — всадники под яркими знаменами, едущие на битву с нами.

Этельхельм был в красном плаще, несмотря на жару, и восседал на великолепном жеребце. Его отполированная кольчуга сияла, на груди висел золотой крест. Лицо скрывали инкрустированные золотом нащечники, навершие шлема венчал золотой олень. Рукоять меча сверкала золотом, уздечку и подпругу украшали маленькие золотые пластины, даже стремена были украшены золотом. Глаза олдермена скрывал роскошный шлем, но я не сомневался, что он с презрением смотрит на нас.

Справа от Этельхельма на высоком сером жеребце восседал его племянник Этельвирд, укутанный в белый плащ с красной оторочкой. Из всех всадников только он не надел шлем. Его обычно невыразительное лицо с вечно приоткрытым ртом сейчас сияло восторгом. Парню не терпелось увидеть, как нас перебьют, и несомненно, он хотел добить выживших после резни, но отсутствие шлема говорило: дядя хочет, чтобы парень не принимал участия в сражении. Юнца облачили в длинную блестящую кольчугу, на боку висели длинные ножны с золотыми полосами, но бросалось в глаза то, что он надел вместо шлема. У него на голове сияла корона короля Альфреда, золотая корона, усыпанная изумрудами Уэссекса.

Позади Этельхельма ехали два священника на меринах и шесть конных копейщиков. Копейщики явно охраняли Этельвирда и его дядю, как и всадник, чей высокий жеребец стоял слева от Этельхельма, всадник, который выглядел слишком большим для своей лошади. Это был Вармунд, огромный и зловещий, какой-то серый и потрепанный на фоне остальных всадников. Тусклая кольчуга, глубоко изрубленный клинками щит с намалеванным оленем, побитый шлем без нащечников. Вармунд ухмылялся. Он предвкушал наслаждение. Ему предстояло сломать вражескую стену щитов и убивать. Он как будто не мог дождаться начала бойни. Он соскочил с седла, насмешливо посмотрел на нас и плюнул.

Затем он вытащил меч. Вытащил Вздох змея. Мой меч. Узоры на стальном клинке отразили луч солнечного света, ослепив меня на мгновение. Вармунд еще раз плюнул в нашу сторону, повернулся и отсалютовал Этельвирду Вздохом змея.

— Мой король! — проревел он.

Мне показалось, что Этельвирд хихикнул в ответ. И он уж точно смеялся, когда всё его войско стало кричать: «Наш король! Наш король!» Они скандировали и колотили мечами по щитам, пока Этельхельм не поднял руку в кожаной перчатке, давая знак замолчать, а потом толкнул жеребца пятками, посылая его вперед.