Меч королей

Я налетел на воина с меня ростом, со всклокоченной черной бородой и в кожаной куртке. Меч он выставил как копье. Видя, как мы приближаемся, противник отступил, но меч продолжал держать прямо перед собой. Надеялся, что я сам нанижусь на него? Вместо этого я отвел клинок левой рукой и, уловив его зловонное дыхание, погрузил Вздох Змея ему в брюхо. Я опрокинул здоровяка на стоящего позади противника. Воин справа от меня вскрикнул, потому что Финан полоснул его по глазам. Беорнот рядом размахивал окровавленным мечом, и я принял вправо, извлекая клинок из упавшего. При этом врезался в другого врага. У того был сакс, удар которого остановила моя кольчуга. Он надавил, но шагнул в ужасе назад, и укол его лишился силы. Наемник захныкал, замотал головой, видимо желая сдаться, но я ударил его в лицо одетой в шлем головой. Хныканье перешло в стон, потом глаза его распахнулись – это клинок Беорнота вошел ему между ребрами. Это были глаза человека, погружающегося в пучину ада. Он упал. Я сделал еще один шаг и оказался в тылу у нестройной линии врагов. Передо мной была открытая дверь. За ней на сверкающей под солнцем воде стоял так нужный нам корабль. Я развернулся, продолжая кричать, протащил голодное лезвие Вздоха Змея по шее одного из охранников, и враги вдруг закончились. Остались только люди, взывающие к милосердию, корчащиеся в агонии и умирающие, а еще – кровь на каменных плитах. Какой-то грузный человек мчался в панике по лестнице, построенной близ клетки для женщин.

Мы – воины.

– Гербрухт!

– Господин?

– Приведи Бенедетту и детей.

Нам противостояли девять человек, я их пересчитал. Пятеро умерли или умирали, трое стояли на коленях, один убежал наверх. С одной стороны за железными прутьями решетки ревели от страха женщины, с другой – толпились в тени мужчины.

– Беорнот! – Я указал на троих коленопреклоненных. – Добавь к этим урода, которого мы схватили во дворе, сними со всех кольчуги, запри их и узнай, согласен ли кто из рабов поработать гребцом!

Человека, убежавшего по лестнице, я видел лишь мельком: крупный, но не такой, как Беорнот или Фолькбальд – оба высокие и мускулистые, – а именно толстый. Он в панике лез вверх по ступеням, громко топая. Сжав Вздох Змея, я последовал за ним.

Видимо, лестница осталась от римской постройки – нижние ступеньки были каменные, а выше них шел пролет из недавно сделанных деревянных. Они вели к площадке, над которой порхала потревоженная пыль. Поднимался я медленно. С верхнего этажа не доносилось ни звука. Я предположил, что жирдяй, кто бы он ни был, поджидает меня. Подоспел Финан, и мы вдвоем стали осторожно взбираться по деревянным ступенькам, морщась при каждом скрипе.

– Один, – прошептал я.

Направо от лестничного пролета находился завешенный плотной тканью дверной проем. Я подозревал, что, стоит мне ступить на площадку, из-за шерстяного полога вылетит копье, поэтому приготовился отвести удар Вздохом Змея. Но копье не появилось. Я отдернул завесу. Раздался приглушенный вскрик. Снова послышались тяжелые шаги, намекая на то, что толстяк взбирается по другой лестнице.

– Гуннальд? – предположил Финан.

– Скорее всего, – отозвался я, не в силах больше сдерживаться.

Сделав последний шаг, я сорвал ткань с проема. Кто-то охнул, вскрикнул, и я увидел еще одну клетку, из которой округлившимися от ужаса глазами смотрели на меня три женщины. Я приложил палец к губам, и они притихли, указав взглядами еще на один пролет деревянных ступенек, ведущий к верхнему этажу.

– Гуннальд! – окликнул я.

Молчание.

– Гуннальд! Я пришел сдержать слово! – Я побежал по лестнице, нарочито громко топая ногами. – Гуннальд, ты меня слышишь?

Ответа по-прежнему не было, только шорох где-то глубоко на чердаке, под самой крышей. Свет едва проникал, но, взобравшись туда, я различил в дальнем углу толстяка. В руке он сжимал меч. Его била крупная дрожь. Мне редко доводилось видеть настолько перетрусившего человека.

Финан прошел мимо меня и толкнул маленький ставень, замеченный мною со двора. Стало светлее, и я разглядел тяжелые дощатые сундуки и прочную деревянную кровать с ворохом шкур, в которых пряталась девица. Она испуганно поглядывала на нас.

– Гуннальд? – спросил я у толстяка. – Гуннальд Гуннальдсон?

– Да, – произнес тот почти шепотом.

– Брось меч, – велел я. – Если только ты не хочешь со мной сразиться.

Он затряс головой, но продолжал сжимать оружие.

– Мое имя Утред, сын Утреда, лорд Беббанбургский, – назвался я.

Пальцы разжались, и меч загремел по деревянному полу. Гуннальд последовал за ним, упал на колени и протянул ко мне сцепленные руки:

– Лорд!

На чердаке было и второе закрытое окно, оно выходило на реку. Я прошел мимо коленопреклоненного толстяка и толкнул ставень, чтобы впустить в комнату больше света.

– Не люблю работорговцев, – спокойно объявил я, вернувшись к Гуннальду.

– Многие не любят, – прошептал он.

– Это невольница? – спросил я, указав Вздохом Змея на девушку на ложе.

– Да, лорд. – Шепот Гуннальда был едва уловим.

– Отныне нет.