Меч в ножнах из дикой сливы

Старый заклинатель долго молчал, потом поманил мальчика к себе. Прощупал пульс, промял пальцами несколько точек на теле, попросил подпрыгнуть, пробежать пару кругов, потом погладил по голове и проговорил с тяжелым вздохом:

– В тебе есть сила, и сила эта будет лишь расти. Ее питает огонь, что горит в тебе. Если оставить все как есть – он сожжет тебя изнутри. Если учить тебя – он сожжет людей вокруг тебя. Выбора, как видно, нет. Я полагаюсь на судьбу.

Воспоминания следующих нескольких лет виделись драгоценными камнями на жизненном пути, спелыми плодами на древе жизни. Хотя бы раз в неделю Шоуцзю находил время прибежать к дядюшке Лу; он бегал бы к нему хоть каждый день, но отец, чье отношение к заклинателям нисколько не изменилось, мог заметить слишком частые отлучки, а потому Шоуцзю охранял тайну с осторожностью дикого зверя, защищающего свое логово. Дядюшка Лу учил его кое-чему из техники Хань Ин, но больше – тому, что освоил сам за годы странствий.

– Искусство каждого клана, туди[464], – говорил он, – состоит из набора определенных техник с ограниченным числом вариантов. Против адепта своего же клана или любого другого сработает, против безмозглой нечисти, сколь угодно сильной, – тоже, а вот в драке с разбойниками или наемниками вряд ли поможет, ведь дерутся они грязно, их цель обычно – убить тебя. Потому главная твоя задача – не столько показать свое искусство, сколько остаться в живых. А использовать энергию везде можно.

Свой стиль дядюшка Лу называл «Кулаком Без Пределов». Стойки с разнообразными ударами, выпады, которые трудно блокировать, и прежде всего – работа с энергией. При быстрой смене направления один и тот же энергетический импульс можно было использовать несколько раз, причем при правильной концентрации ци почти не рассеивалась. Шоуцзю научился бегать много и долго, так что мог пробежать весь город из конца в конец не один раз, даже не запыхавшись.

Сяньцзань все так же ходил с ним, пусть у него особых способностей к заклинательству и не обнаружилось. Однако дыхательные упражнения и медитации пригодились и брату.

– Ты же покатаешь меня на своем мече, гэгэ, когда получишь его? – спрашивал он. И у Шоуцзю духу не хватало объяснить ему – он рано это понял, – что настоящий заклинательский меч ему, сыну торговца, взять неоткуда. Духовное оружие ковали только в кланах, и лучшее, что ему светило, – обычный клинок из городской кузницы.

Самое то для разбойников и мелкой нечисти.

Да, встречи с мастером казались драгоценными камнями, зато походы в лавку с отцом – неподъемными булыжниками. Черная одежда, так похожая на взрослую[465], не давала, оказывается, права принимать свои решения. Господин Си Цзинсун всерьез вознамерился передать семейное дело старшему сыну – это ему диктовали и традиции, и мораль, и завещанная предками мудрость: «Обучение ребенка должно начинаться с детства»; его не слишком заботили собственные желания и стремления Шоуцзю. А тот сначала терпел, потом стал пытаться игнорировать многочисленные наставления и наконец открыто заявил, что не собирается становиться торговцем и уже все решил для себя.

Для двенадцатилетнего подростка, которому должно уважать старших, особо почитать родителей и смиренно принимать все сказанное к сведению, он высказался слишком резко. Однако горевший в нем огонь не давал больше молчать.

Отец испугался этого огня – или был просто разгневан столь откровенным неповиновением. Едва прозвучало слово «заклинатель», как все краски покинули его лицо. Он ухватил сына за ухо и протащил прямо по улице до самого дома, где швырнул у крыльца на землю и приказал вызвать жену.

– И чему же мать моих детей[466] научила нашего сына? – процедил он сквозь зубы.

Мать осталась спокойна. Двухлетний А-Ши у нее на руках сморщился и отвернулся от отца, будто собираясь заплакать; Сяньцзань высунулся из-за двери, круглыми глазами глядя на разгневанного отца и старшего брата.

– Тому, я полагаю, как отличать добро от зла, быть честным и стремиться к истине. Что же вызвало такой гнев отца моих детей?

– Если мой сын и правда научен отличать добро от зла, как он мог заявить, что желает стать заклинателем?! Одним из этих злонамеренных, беспринципных, порочных… – Он задохнулся и умолк.

– Считать порочными всех совершенствующихся так же самонадеянно, как и назвать проходимцами всех портных, если один из них когда-то обманул покупателя, – возразила мать все так же спокойно. – Может быть, когда-то заклинатели и принесли Жэньго много зла, но прошло уже достаточно времени, чтобы увидеть в них больше пользы, нежели вреда. Путь выбравших постижение тайн мира, путь отмеченных богами весьма почетен.

– Замолчи! – Отец окончательно вышел из себя. – Пока я жив, никто из моих детей и близко не подойдет к этой заразе! Не для того я сохранял и приумножал наследие предков, чтобы мой наследник пустил его по ветру ради глупой прихоти! А-Юй, подай мне розги, я выбью из него эту дурь!