Меч в ножнах из дикой сливы

Четырнадцатый день месяца лотоса. Последней милостью безмолвных богов ко мне было то, что я нашел это заброшенное поместье. Не знаю, кто жил здесь до меня и куда делся, но крыша над головой и возможность уйти как можно дальше от тех, кого я уже не вправе называть братьями, – последнее, на что я могу рассчитывать. Бросаюсь на стены бездомной собакой, не в силах ни есть, ни пить, и все перебираю в памяти ту ужасную ночь, все пытаюсь понять, можно ли было изменить хоть что-то. Все труднее удерживать мысли ясными, а течение ци – спокойным. Не могу медитировать и почти не могу спать, воспоминания не дают покоя.

Все было готово, все оговорено. Господин с женой и десятком адептов должны были участвовать в церемонии в главном зале, остальные наши и отряд из Чжао Ляо – ждать условного сигнала. Я сидел в засаде у восточной стены, следил за перемещениями патруля и хорошо видел черно-желтых. И сейчас вижу их лица: узкие, сухие, с затаенными ухмылками. Пустынные змеи. Черные кобры.

Помню сигнал. Как змеи, вместо того чтобы перебить охрану и ворваться вместе с нами внутрь, бросились на нас. Мои братья падали под ударами, ломались как колосья под градом, а я… Я сбежал. Сбежал, незамеченный, неузнанный. Сразу понял, что все пропало.

Должен был остаться с ними – все равно. Плевать на исход. Должен был умереть вместе с господином, если на то была воля Небес. Но сбежал. Трус. Предатель.

Я хотел жить. Я выжил. И это мое наказание.

Чем я лучше крыс из Чжао Ляо, бросивших господина и перебежавших к змее на троне?[149]

Двадцатый день месяца лотоса. Дошел до ближайшей деревни, меч и клановое облачение спрятал в доме, там же нашел простое крестьянское платье. Сундуки набиты чужим тряпьем. Местные жители рассказали, что главой Хань Ин избрали младшего господина. Значит, император пощадил его? Может быть, и сын господина избежал казни? Это знание не избавило бы меня от вины, но даровало бы утешение хоть на миг.

Хорошо, что я не знаю. Воин, предавший господина, недостоин утешения.

Второй день месяца орхидеи[150]. Нет сил вставать, ходить, смотреть, жить. Совсем бросил медитации. Третий день не сплю, не могу заставить себя закрыть глаза дольше чем на фэнь. Все вижу лицо господина – живое. Он что-то мне говорит. Я, наверное, брежу. Близок к искажению. Слышу его голос, он зовет меня.

Не знаю, зачем пишу все это. Никто не заберется в такую глушь, и никому не важна будет история какого-то предателя. Никто не похоронит мои останки, когда господин заберет меня с собой. Это правильно.