Меч вакеро

—  Скажи мне, сын, знаешь ли ты, что делает лиса, когда хочет лисят?

—  Это старая байка…— усмехнулся драгун. — То же самое, что женщина, когда хочет лису… Но зачем вам это?

—  Если всё так, как ты говоришь, — Эль Санто, не открывая глаз, подбирал каждое слово. — Кальеха вынужден будет обратиться за помощью к провинции. Я знаю его аппетит… Ему всегда надо было или всё, или ничего, это похоже на герцога… так вот, — глаза отца внезапно открылись и впились в сына. — Для того чтобы за ним пошла вся Новая Испания, он должен будет подарить ей Мехико.

—  Хм, это понятно, — Сальварес качнул сияющий начищенной бронзой отвес аксельбанта. — Это… и я мог сказать…

—  Чего ж не сказал? — глаза Эль Санто ревностно сузились. — Нет, не могу поверить. Купить всю Новую Испанию… — дон скептически покачал седой головой. — Таких денег нет даже у Сатаны.

—  Я понимаю ваши сомнения. Но как же деньги Ордена Иисуса? Зря вы недооцениваете его, отец. Иезуиты имеют золота больше, чем сам Мадрид.

—  При чем тут это иудино племя? Орден давно мертв.

—  И вновь воскрешен в этом году167.

—  Не может быть… — отец потрясенно смотрел на сына.

—  Видимо, Ватикан не может обойтись без своих преданных черных янычар, — с мрачной иронией улыбнулся драгун.

По мере слушания доводов сына лицо дона Хуана принимало землистый оттенок. Наконец он вскочил с кресла и сцепил в замок руки.

—  Ты или глуп, или смеешься надо мной! Ты, верно, позабыл о тех наветах на весь католический мир, который сочиняли эти змеи! Но теперь довольно! Ни один пес из этой своры не вступит в мои владения!

—  Но они будут жаловаться… — напуская на себя ложную маску робости и сочувствия, заикнулся Сальварес.

—  Жаловаться?! А мало честных христиан жаловались на них? — злобно вспылил де Аргуэлло. — И что толку? Калифорния далека… Здесь всегда прав тот, кто сильнее! — Эль Санто, сверкая глазами, сорвал со стены перевязь со шпагой. — Жаловаться! Кому? Я здесь закон и судья! Или ты, мой друг, думаешь по-иному?

В голосе губернатора послышалась угроза. Сальварес только пожал плечами. Глядя на разгневанного отца, который стоял на фоне развешанных на стене аркебуз168 и гизарм, он посчитал более благоразумным уклониться от прямого ответа.

—  Но герцог дель Рэй ваш старый друг и решительный, деловой человек… Не так ли?

—  Да, но смотря какие дела вершить с ним, — губернатор согнул в руках голубую полосу стали. — Запомни, сын, чтобы обманывать людей, не обязательно иметь глубокий ум, но чтобы учить… и вести за собой… здесь и глубины, случается, мало.

—  Может, не стоит так переживать? И короли вынуждены временами менять курс.

—  Возможно, — хрипло отозвался Эль Санто. — Но меня-то кто вынуждает? Кальеха иль, может быть, ты?

Сальварес окончательно смолк, отведя взгляд от отца. Глубокое молчание старика привычно обдавало его знобливым холодом, и он в каком-то отчаянье опустил свои дерзкие, не знающие страха глаза.

—  Вот увидишь, всё кончится плахой! — дон Хуан бросил клинок в ножны и плеснул себе в кубок вина. — Самонадеянный индюк! Он, наверное, уже размечтался, как весь мир вздрогнет от грома его атакующего марша. Что ж, знавал я такие отчаянные головы, что бросались со шпагами против алебард! Эти трюки никогда не были успешными. Здесь только одно спасение — заплатить палачу.

—  Он что же, спасет? — Сальварес иронично ухмыльнулся.

—  Нет. Задушит, чтоб тот не мучился. Что ты так смотришь на меня? Думаешь, грядут перемены… А твой отец лишь голос из прошлого… Так, по-твоему? Да, я слишком стар, чтобы играть в новые игры, но слишком молод, чтобы умереть. Видишь ли, всю жизнь я служил короне… Я выполняю законы, а не пишу их.

—  Но если Империя всё же падет?.. Что ждет нас, отец?

—  Хаос и кровь. — Эль Санто гневно хрустнул пальцами. — Глупец! Его повесят на дворцовых воротах. Предатель! Безбожник! Дерьмо в шелковых чулках! А я… так верил ему! Ладно, мне надоело слушать эту ересь. Лучше скажи, — дон Хуан замялся, глядя себе под ноги. И, продолжая жевать губами, точно выронил: — Ты что-нибудь… слышал о Луисе? Знаешь об этой его истории с девкой? — отец болезненно поднял глаза на младшего.

Сальварес вновь ухмыльнулся и, отбрасывая со лба смоляные кудри, кивнул:

—  Решительно всё. Даже больше.

Глава 18

—  Значит, последний раз ты виделся с ними в Мехико. И он был ранен?

—  Именно так. Причем тем мадридским повесой, с которым и бежала потом эта девка. Шлюха, как солнце, не может греть только одного.

«Какой позор! Mater dolorosa!169 — мысленно говорил сам с собой губернатор. — Мой благородный сын… О небо, ты услышало мои молитвы, вняло скорби отца. Благодарю! Бедный Луис! Почему его сердце разбила именно она? Ведь достойных сеньорит и так много в столице. Боже, какой бы это был позор для полка… Бесприданница, перекатная голь и наша фамилия!»

—  Он ранен серьезно?

—  До свадьбы заживет. Так, царапина. А тот андалузец крепкий орешек, и дрался как черт… — глаза Сальвареса блеснули боевым огнем.