Меч вакеро

—  У тебя осталось ровно полчаса, дорогая, чтобы закончить мой утренний туалет.

* * *

Утро снимает ночную хмурь. И Аманда, понимая, что жизнь на пережитом не оканчивается, с готовностью подставила свои золотистые пряди под частый гребень хлопотавшей рядом прислуги.

Когда с заботами было покончено и последние штрихи были наведены, она на минуту задержалась у зеркала и, оставшись довольной собой, тепло кивнула своему отражению. Золотой браслет на руке и серьги в ушах сверкали глубокой зеленью изумрудов, споря в своем блеске со звездами и глазами леди Филлмор.

И правда, сегодня она чувствовала себя совершенно счастливой. Всё последнее время Аманда была удручена думами о превратностях судьбы, сегодня же ей хотелось мечтать, смеяться и радоваться жизни. На душе будто солнце выглянуло после долгих пасмурных дней. Ей казалось, что счастье где-то очень-очень близко от нее и вот-вот согреет своим теплом. «Благодарю тебя, Создатель мой!» — мысленно обратилась она к небу, а вслух произнесла:

—  Милая, мне кажется, тебе стоит обновить гардероб. Ведь ты хочешь нравиться ему, признайся?

—  Я не знаю… кого вы имеете в виду, — неловко откликнулась Линда и суетливо переставила с места на место спиртовку.

—  Нет, знаешь! — весело настояла леди. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду судового фельдшера. Как его?.. Ах да, Кукушкин… Так?

Линда неуверенно тряхнула кудряшками. Лицо пылало от смущения. Чувство неловкости еще пуще усиливала уверенность, что втайне сия композиция лишь забавляла леди; боялась она еще и того, что та каким-то образом прознала о ее мыслях надеть на свидание платье из господского гардероба.

—  Ты долго еще будешь теребить пальцами юбку, Линда, — это ужасно дурные манеры. Смотри в глаза, когда говоришь с кем-либо, и прошу, не лги!

—  Извините меня, — лицо служанки превратилось в единую пылающую веснушку, но голос прозвучал язвительно, дерзко. Точно таким тоном она пыталась сказать: «Простите, леди, но и вы далеко не святая».

Аманда лишь покачала головой и, подходя к двери, уже более мягко повторила:

—  Можешь взять мое голубое платье. Только смотри, голову не теряй.

* * *

Прежде чем подняться на шканцы, где обычно проводились различные церемонии или экзекуции, Аманда столкнулась с Захаровым.

Он приветливо улыбнулся ей, кратко коснувшись губами протянутой руки.

—  Простите, мисс Стоун, но у меня к вам два слова.

Они неторопливо прошли по палубе на ют75, остановившись у гакаборта76. Дмитрий Данилович озабоченно поморщил лоб и, щурясь на солнце, начал:

—  Я вам бесконечно признателен, мисс. Ежли б не ваша решительность в момент дуэли…

—  Оставьте, это так естественно, — Аманда понимающе кивнула головой. Однако румянец теплой волной разлился по ее лицу, и она поблагодарила старшего офицера взглядом.

—  Нет-нет, — он поспешил продолжить. — Мне нечего лукавить. Я дожил до счастья говорить только правду. И посему, — Захаров понизил голос и проникновенно за-глянул в голубые глаза. — В других обстоятельствах мое желание, мисс…

—  А в этих?

Аманда смотрела на опытного офицера-моряка с открытым, почти болезненным интересом, смотрела удивленно и неспокойно на его серьезное сосредоточенное лицо: на строгие, чисто выбритые щеки, упрямо выдвинутый подбородок, смотрела в уставшие глаза с затаившейся в самой глубине острой болью, вспоминала отца и думала, что не может быть светло и спокойно на душе человека с таким измученным взором.

—  Простите, но вы безумно хороши… И это… — он на миг замялся, а потом резко закончил: — И это беда.

—  Беда? — непонимающе пробормотала Аманда.

—  Ох ты, Господи, не знаю как и начать… Женщина на корабле, да еще такая, как вы… — Он плотно сжал губы, глядя на эту цветущую красоту, ослепительную, волнующую и желанную; вновь сокрушенно покачал головой и продолжил: — У известного вам, мисс, господина Гергалова репутация… м-м… как бы это лучше выразиться… весьма влюбчивого молодого человека.

—  Разве инцидент не исчерпан?! — Аманда раздраженно подняла брови.

—  Голубушка, простите, что я так фамильярно называю вас, но то… от сердечной теплоты. — Дмитрий Данилович нервно пробежался пальцами по пуговицам мундира.—Мисс Стоун, считайте… это своего рода предостережением. Конечно, дело улажено, и слава Богу! Господа примирились, но знаете… океан… — он аккуратно поправил задранную ветром пелерину дорожного плаща Джессики с отороченным мехом капюшоном и повторил: — Считайте предостережением.

—  Но, господин Захаров! Я не думаю, что нуждаюсь в подобного рода предостережениях.

—  Он очень красив и порывист, мисс. Ведь так? У него есть обаяние и волшебный голос. Только уж больно собой занят. Посему, голубушка, не истолкуйте мои слова превратно. И еще одно: я люблю его как сына, но поверьте моей седине, не принимайте всерьез все то, что способен вам наговорить Александр.

—  Перестаньте меня пугать. Он не сделает этого… Он же не сумасшедший…

—  Да, не сумасшедший, но он одержим вами, а сие еще хуже.

Аманде стало не по себе, каким высоким и чужим голосом она ответила Захарову: