Меч вакеро

За окном небо робко начинало румянить рассвет, смолк-ли цикады, заговорили первые птицы, а дон все смотрел на причудливую лепку потолка остановившимся взглядом. И было что-то трагическое и болезненно-жалкое в этом немигающем взоре. — «Господи, как глуп Мадрид, и как смешон я… прямо до святости», — едва слышно сказал он таким голосом, каким говорят страдающие дети, и закрыл глаза, чтобы скрыть слезы. Томительная тишина вздрагивала и пугала, разнося по кабинету тихие стоны губернатора. Где-то в галерее звякнула о каменную ступень шпора часового, и звук получился чистый и прозрачный, как от хрустального колокольца, и долго еще плавал в предутренней тишине. Лицо его смялось, скрывая сырые глаза в густой сети морщин. Он вдруг воздел руки к распятию и, воскликнув: «Мы вновь возвеличим свою Империю!», ударил ими себя в грудь и с хриплым рыданием уткнулся лицом в мавританские подушки. И так рыдал он о своей жизни, об ушедшей без времени жене и о дочери, и своей немощи, и о дорогом Монтерее, и о солнце, которого уж скоро, по всему, не увидят его глаза.

Эль Санто уснул, когда солнце уже позолотило город. Широкая грудь, затянутая в старинный кастильский камзол из алого бархата, поднималась теперь ровнее. Уставшие напряженные ноги слегка разошлись и обмякли, рука, унизанная перстнями, безвольно скатилась с груди и зависла над полом.

Дон Ксавье де Хурадо, поднявшийся справиться о решении губернатора по поводу ратификации, минуту топтался в дверях, так и не посмев нарушить покой грозного старика.

Глава 3

Свора гончих мчалась во весь опор, роняя пену с оскаленных пастей. Где-то за склоном эпически трубил рог охотника, слышались крики загонщиков, гулкий топот копыт.

Ветлорогий красавец олень, сверкая на солнце палевой шкурой, стрелою уходил на юг. И дон де Аргуэлло, чувствуя на щеках бодрящий утренний ветер с океана, пригибаясь к гриве, летел как на крыльях. Глаза его сверкали молодым задором, испанский жеребец был отлично вышколен, и они мчались галопом по весеннему разнотравью, легко перескакивая через все препятствия. Оставив позади заросли чапарраля и сливовую рощу, они вынеслись на прямую и вольную альменду104. Впереди пестро мелькали загривки гончих в зеленой траве, а расшитые серебряными галунами куртки охотников яркими пятнами выделялись на фоне синего неба.

Захваченный погоней, Эль Санто обо всем позабыл. Сердце обуял дикий восторг, который рос и ширился с каждым препятствием, взятым его скакуном. Гонимый зверь круто взял влево, туда, где на востоке в золотистой дымке проступали отроги Берегового хребта105, где несла свои шумные воды река Салинас106.

Вскоре многие остались позади. Оглядываясь, Эль Санто видел, как быстро они отстают. И немудрено. Где ж было угнаться строевым драгунским лошадям за чистокровным арагонцем! Да и всё снаряжение губернатора было легче. Ни тяжелой походной седловки, ни громоздкого карабина с пикой на случай негаданной встречи…

Впрочем, сейчас он и не думал об этом, всё более и более отрываясь от своих. Не было ощущения опасности и тревоги. Напротив, было необычайно свежо и бодро в мыслях. Старик с удовольствием ловил себя на мысли, что после долгого отсутствия тренировки он еще куда как славно сидит в седле и может спорить с молодыми.

Всё внимание и весь смысл его теперь были сконцентрированы на олене, который без устали перелетал, точно сам Пегас107, через кусты, канавы и рытвины, становившиеся все выше и опаснее.

Дон ловко выдернул из кожаного чехла штуцер, взвел курок. Его полевой галоп давно перешел в бешеный карьер. Собаки тоже отстали, лишь самые скорые и выносливые продолжали бег.

Де Аргуэлло вскинул ружье, но зверь, точно почувствовав смерть, рванулся в сторону, затем в другую, и дону вновь пришлось ухватиться за узду. Он неистово шпорил своего арагонца, холодея совсем как юнец при одной мысли, что лакомая добыча уйдет!

Теперь они неслись стремглав по скошенному краю долины с отлогим спуском…

И вот, сблизившись на крайне возможное расстояние, дон Хуан, цепко прицелившись, спустил курок. И в этот же момент, забрасывая на спину могучие, как ветви дуба, рога, олень взвился над землей, мелькнул грациозным силуэтом и точно канул. Сердце губернатора вспыхнуло восторгом. Но тут же…

—  Сто-о-о-о-й! — страшным голосом закричал он, натягивая узду.

Поздно. Осатаневший от скачки жеребец сыграл тугими мышцами и взвился в небо. Земля завертелась перед глазами Эль Санто, штуцер полетел прочь, а он вместе с конем рухнул в какую-то бездну…

* * *