Мечта, которая сбылась (СИ)

— Недоставало ещё, — подумал Жеан, — чтобы посторонние, злоупотребляющие мягкостью Клода, принялись через него докучать мне.

В целом Верховный судья солидарен был с мессиром д’Эстутвиль, приведшем изречение об орле и мухах. С какой стати ему разбираться в делах какой-то мелкой сошки? Жеан давно уж плавал гораздо выше.

— Что за молодой нахал досаждал тебе и за какую девицу он просил? — лениво поинтересовался Фролло, чтобы не огорчать брата.

— Его звали… — священник помедлил, вспоминая. — Пьер Гренгуар.

Если Клод ставил перед собою цель заинтересовать брата, то он без труда её достиг. Услышав знакомое имя, Жеан от неожиданности поперхнулся, вздрогнул, сжал в пальцах салфетку и, устремив на священника цепкий взгляд, прохрипел враз севшим голосом:

— Продолжай…

— Он, видишь ли, обеспокоен судьбой той цыганки, что зарабатывает на хлеб танцами и представлениями. С его слов, девушку поймал за руку некий офицер, когда она пыталась обокрасть его. Вырываясь, девица ранила офицера кинжалом. Ещё, как я узнал от господина парижского прево, пострадавший опознал её как… — епископ запнулся и произнёс скороговоркой, — публичную женщину.

Жеан стрельнул глазами по сторонам. Трапезничий подметал пол, вовсе не интересуясь перешёптыванием братьев, его помощник отлучился на кухню.

— Вздор, — тихонько прорычал судья Фролло. На порозовевших скулах его заиграли желваки, брови нахмурились. — Эсмеральда непорочна, как Святая Цецилия… То есть, была… И не спрашивай, каким образом я это установил, — быстро проговорил он, заметив недоумение епископа. — Когда её схватили? Где она сейчас? Расскажи мне, Клод, расскажи всё, что знаешь!

Судья похолодел от волнения, руки его задрожали. Если он опоздал и Эсмеральду приговорили, всякая помощь бессмысленна. Пусть даже она виновна, но знать, что её обесчестили, опозорили, подвергли пыткам! Это светлое создание, дарившее ему неземное блаженство, умертвили, бросили в зловонный склеп Монфокона!

— Её арестовали дня четыре тому назад, — прошептал священник. — По счастью, моё посещение господина д’Эстутвиль оказалось весьма своевременным: дело девицы не успели разобрать и прево обещал отложить суд до твоего возвращения. Её держат в Пти-Шатле.

У Жеана отлегло от сердца. Он тут же простил бродячему поэту все его выходки, совершённые и грядущие, включая происшествие на паперти, восхвалил отзывчивость Клода. Добрый пастырь, в некоторых вещах наивный, как дитя, не подозревал, какие тесные отношения связывают брата с уличной плясуньей, хотя свидания их назначались у него под боком, но обрадовался желанию законника восстановить справедливость.

— Благодарю за то, что принял в ней участие, Клод! — поднялся судья. — Я сейчас же отправляюсь в Пти-Шатле.

— Благослови тебя Бог, Жеан! — ответил священник.

Эсмеральда, за неимением иных занятий, свернулась калачиком на тощей соломенной подстилке, безуспешно пытаясь задремать. Голод и тревога гнали сон прочь. Чуткая ко всему, происходящему вне камеры, она привстала, уловив быстрые шаги, голоса и позвякивание ключей. Обострившиеся чувства подсказали цыганке, что идут по её душу. Возглас ужаса, готовый сорваться с её губ, когда в замочной скважине повернулся ключ, замер, едва узница узнала того, кто стоял за спиной надзирателя. Вздрогнув от радости, она с улыбкой вскочила было на ноги, приветствуя Фролло, но сообразила, что этого не следует делать, пока на них смотрит тюремщик, и только облегчённо вздохнула, предвидя окончание заточению.

— Оставь нас! — приказал стражнику Жеан.

Тот послушно удалился. Фролло притворил за ним противно скрипнувшую дверь. Лишь тогда, дав волю чувствам, Эсмеральда бросилась на шею своему другу, осыпая поцелуями его щёки и беспрестанно повторяя:

— Жеан! О, Жеан, я ни в чём не виновата! Он солгал! Спаси меня! Мне здесь плохо, меня кусают мерзкие насекомые, мне душно, я хочу уйти отсюда!

— Успокойся, моя хорошая, — мягко приговаривал Фролло дрогнувшим голосом, гладя её по волосам, целуя руки, — ты выйдешь отсюда, даю слово. Потерпи, завтра ты будешь свободна.

Не такой он представлял себе их встречу! Вместо страстных ласк, которыми он жаждал одарить её, Фролло бережно прижимал к себе девушку, словно боясь навредить ей, и без того настрадавшейся.

— Только завтра? — разочарованно вскричала цыганка, обратив на судью наполненный слезами взор. — Почему ты не уведёшь меня на волю в сей же час?

— Невозможно, сердце моё, — с сожалением пояснил он, не разжимая объятий. — А сейчас расскажи, что с тобой произошло. Почему люди на улице схватили тебя?

Эсмеральда, внутренне сжавшись, повела рассказ. Стоило ей произнести имя Феб, как Фролло отпрянул, по лицу пробежала судорога, будто плясунья вонзила в его тело штопальную иглу. Бедняжка без утайки поведала, как подошла к капитану и что за этим воспоследовало. В продолжение этого исповедания Жеан хмурился, обиженно поджимал губы. В нём взыграло ретивое.