Мечты темнокожей девочки

И хотя бабушка не разрешает нам играть с Корой-и-ее-сестрами, она уже не старается увести нас со двора, когда они идут мимо нашего дома. Может быть, ее сердце немного оттаяло и ей стало жаль девочек.

Под сосной вырос странный

разноцветный гриб. Темно-красный с золотом,

он торчит из земли, усыпанной хвоей, и выглядит зловеще.

Когда я давлю его ногой,

Кора-и-ее-сестры кричат:

– Ты убила дьявола, пока он спал! Это же был его дом!

Кора пугает, что дьявол скоро оживет. Она говорит:

– Он придет к тебе ночью, когда ты будешь спать, а Бога не будет рядом,

и все ваши молитвы не помогут.

А солнце уже садится, и я плачу от страха.

Плачу, пока бабушка не выйдет на крыльцо и не спровадит со двора Кору-и-ее-сестер, не обнимет меня и не скажет, что все это ложь.

– Просто здешнее суеверие,

на Юге чего только не выдумают, – утешает она меня. – Девчонки эти,

видно, совсем не разбираются в грибах.

Не верь всему, что тебе скажут, Джеки.

Придет время, и ты научишься различать,

когда тебе говорят правду,

а когда сочиняют небылицы.

Холл-стрит

В прятки лучше всего играть ранним вечером, когда сумерки еще не взяли верх. Но для нас как раз наступает время Библии. Мы сидим на ступеньках крыльца, согревая руки чашками горячего шоколада, уже почти пустыми, лишь сладкая гуща плескается на дне, и видим, как к нам приближаются Брат и Сестра из Зала Царства.

– Вот наконец и настал чудесный вечер понедельника, – произносит Брат из Зала Царства.

– Возблагодарим же за это Иегову! – отвечает Сестра из Зала Царства.

Мы молчим: и Брат Хоуп, и Сестра Делл, и я.

Заходить в дом никому не хочется, все прелести уходящей осени так манят нас. Лягушки ближе к зиме совсем осмелели и скачут через весь двор. Нам бы поглазеть на них. Нам бы теплого печенья,

нам бы затеять игру в догонялки или в камешки, пусть иногда и мешают слишком длинные рукава на наших свитерах.

Но мы свидетели Иеговы. И по вечерам в понедельник изучаем Библию.

Дедушке хорошо, он где-то далеко, гостит у своего брата Вёрди. Уж они-то наверняка делают что хотят, вовсю радуются жизни в чудесный вечер понедельника. Может, играют сейчас на гармонике и банджо, смеются и распевают во весь голос.

– В Новом Мире нас ждет вечная жизнь, так говорит Иегова, —

вещает Брат из Зала Царства,

а Брат Хоуп, Сестра Делл и я молчим, нас манит

обычный мир за стенами этой комнаты.

И именно с ним мы ждем не дождемся встречи.

Скоро

Когда у бабушки на кухне звонит телефон,

мы бежим к нему со всех ног, где бы ни находились в это время, – срываемся с качелей на крыльце, выскакиваем из грязной канавы, пулей пролетаем по пустому, давно убранному саду.

Но мой брат Хоуп всегда оказывается первым, хватает трубку и крепко прижимает ее к уху, будто думает, что чем лучше слышишь мамин голос, тем она ближе. Мы с сестрой скачем вокруг него:

– Дай и мне!

Но тут приходит бабушка с корзиной пахнущего холодом и свежестью белья, которое только что сняла с веревки,

забирает трубку у брата,

велит нам замолчать,

выпроваживает из кухни

и обещает,

что скоро

немного даст поговорить с мамой.

Как я учу дни недели

В понедельник вечером мы изучаем Библию с Братом и Сестрой из Зала Царства.

Во вторник вечером мы изучаем Библию в Зале Царства.

В среду вечером устраивают большую стирку, потом вещи развешивают высоко на веревке над дедушкиным садом. Когда никто не видит, мы бегаем между простынями. От белья, висящего на воздухе, веет свежестью, и мы с наслаждением

вдыхаем этот запах.

В четверг вечером мы ходим в школу миссионеров. Ведь однажды мы повзрослеем, выучим молитвы, будем нести в мир Слово Божье и, может быть, так спасем чьи-то души.

В пятницу вечером мы свободны, как все

нормальные люди.

Хоуп и Делл гоняют на велосипедах по Холл-стрит,

а мои колени бьются о ручки

красного трехколесного. Еще годик потерплю, и, может, мне достанется велосипед Делл.

В субботу нас поднимают рано: взяв в руки пачку

«Сторожевой башни» и «Пробудитесь!»,

мы, сонные, как солдаты после ночного караула,

бредем по Николтауну от дома к дому, звоним,

стучим в двери, сообщаем благую весть. Иногда люди слушают,

иногда захлопывают дверь или просто не открывают.

Иногда смотрят с сожалением на меня,

такую чистенькую, в накрахмаленном платьице,

с ленточками в волосах и блестящим от масла личиком,

говорящую совершенно искренне:

– Доброе утро! Я Сестра Жаклин, и я здесь, чтобы донести до вас весть благую.

Иногда мне дают монетку в десять центов, но «Башню» и «Пробудитесь!» брать отказываются.

В воскресенье мы изучаем «Сторожевую башню» в Зале Царства, два бесконечных часа мы только и делаем, что сидим.

А там снова понедельник, и все начинается сначала.

Ленточки

Они голубые, розовые или белые.

Каждую субботу вечером их тщательно

гладят.

Наступает воскресное утро, и их вплетают нам в косички,

которые потом болтаются за ушами.

Мы носим ленточки каждый день, кроме

субботы, тогда мы с Делл сами стираем их, стоя бок о бок у раковины на кухне, сначала трем мылом «Айвори», потом полощем под холодной водой.

Мы обе ждем не дождемся того дня, когда бабушка скажет:

– Вы уже не маленькие, ленточки вам

ни к чему.