Мечты темнокожей девочки

Еще один Зал Царства

Бабушка звонит и спрашивает, распространяем ли мы заветы Иеговы. Мама обещает ей, что будет воспитывать нас в благочестии перед Богом, отыскивает Зал Царства на Бушвик-авеню, и мы снова становимся свидетелями Иеговы. Каждое воскресенье мы нарядно одеваемся, достаем сумки с книгами об учении Иеговы и идем в Зал Царства в семи кварталах от нас.

Сборы напоминают нам о Гринвилле,

субботними вечерами мы так же наглаживаем атласные ленточки, Хоуп все так же борется с узлом на галстуке, нам так же заплетают косички. Намазав наши волосы маслом, мама борется с ними, но руки у нее не такие умелые, как у бабушки: пряди выбиваются и торчат, в общем, косички выходят не очень аккуратными. Но свои платья мы с Делл теперь гладим сами.

– У меня руки заняты, – говорит мама.

Она стоит у раковины с хныкающим Романом в одной руке, а в другой у нее бутылочка молока, которую она держит под струей горячей воды.

Мама провожает нас до дверей Зала Царства,

смотрит, как мы идем между рядами туда,

где нас встречают Братья и Сестры.

На собраниях они помогают нам переворачивать

страницы Библии,

наклоняются, чтобы нам был виден текст псалмов

в их молитвенниках, подсовывают леденцы «Лайф

сейверс»

в наши ждущие ладошки…

Потом мама уходит домой или сидит в парке и читает, пока собрание не закончится. Она устроилась на постоянную работу. И говорит, что в воскресенье ей

хочется отдохнуть.

Флаг

Когда одноклассники спрашивают, почему мне нельзя

произносить клятву верности флагу, я отвечаю:

– Мне не позволяет моя вера, – но не говорю: – Я в мире, но не от мира сего.

Вряд ли они поймут.

Хотя мама и не свидетель Иеговы, она заставляет нас выполнять все их правила и не оставаться в классе во время клятвы.

Каждое утро из класса выходим я, Джина и Алина – они тоже свидетели.

Иногда Джина говорит:

– Может, нам надо помолиться за других ребят, они же не знают, что Бог сказал: «Нет других идолов, кроме меня»? Этот наш Бог такой ревнивый.

Джина верит по-настоящему. Из книг она читает

только Библию.

Но мы с Алиной лишь прикидываемся свидетелями,

будто сыграли роль в пьесе, а теперь снова

обычные девочки.

Бегаем, распеваем «Прекрасная Америка» и «Знамя, усыпанное звездами» – и знаем каждое словечко,

а родители далеко и все равно не услышат.

Больше всего нам с Алиной

хочется войти в класс, прижать руки к сердцу,

громко сказать: «Я клянусь в верности…»,

и чтобы наш ревнивый Бог не подглядывал за нами.

Чтобы родители не узнали.

Чтобы не слышать без конца от наших мам:

«Вы особенные».

Избранные.

Лучшие.

Когда клятва кончается, мы с Алиной друг за другом заходим в класс и садимся подальше от Джины. Но Джина постоянно оглядывается на нас, будто хочет сказать: «Я все вижу. Я все знаю».

Потому что мы свидетели

Никакого Хеллоуина.

Никакого Рождества.

Никаких дней рождения.

Другие дети смеются, и когда мы выходим из класса, и когда привозят именинные кексы, а мы притворяемся, будто не замечаем шоколадную глазурь на них, будто не хотим потрогать разноцветную обсыпку и отправлять в рот крупинку за крупинкой.

Никаких голосований.

Никакой борьбы.

Никакого сквернословия.

Никаких войн.

Мы никогда не будем воевать.

Мы никогда не узнаем сладость именинного

кекса.

Мы никогда не узнаем ожесточения и ярости

битвы.

Дождь в Бруклине

Дождь здесь не такой, как в Гринвилле.

Не пахнет сладкой жимолостью. Не слышно мягкого шума влажных сосен. Не разбежаться и не прокатиться по скользкой мокрой траве. Мама скажет: «Сидите сегодня дома. На улице дождь», – и мы уставимся в окно. Больше делать нечего. Только смотреть, как темнеет от дождя серый тротуар, как капли скользят вниз по стеклу, как торопливо пробегают внизу люди, нагнув головы.

Но в моей голове уже рождаются

истории.

Они обретают цвета, звуки, становятся

словами.

Я рисую круги на стекле и мурлычу о чем-то

далеком.

Там, на Юге, всегда можно было выскочить в дождь и побежать, куда тебе нужно. И бабушка ничего не скажет, даже если для полного счастья ты закинешь голову и высунешь

язык.

Кажется, что Юг остался уже далеко в прошлом, но истории в моей голове возвращают меня в то время, и я оказываюсь в Папочкином саду, где всегда светит солнце.

Другой способ

Наши друзья смотрят телевизор или гуляют во дворе, а мы сидим дома и знаем, что умолять маму включить телевизор бесполезно, что, если мы попросим отпустить нас погулять на десять минут, она ответит:

– Нет, вы и так постоянно носитесь со своими друзьями. Займитесь сегодня чем-нибудь другим.

И вот однажды мама приходит домой

с двумя сумками, а в них

настольные игры: «Монополия»,

шашки, шахматы, «Муравьи в штанах»,

«Сорри», «Трабл» – почти все

из рекламных роликов, которые показывают

по субботам между мультиками.

Так много – не знаем, с чего начать,

и даем выбрать Роману.

А он выбирает «Трабл»,

потому что ему нравится хлопающий звук, с

которым кубик прыгает внутри